Горький вкус полыни - стр. 29

А потом желваки заиграли на его скулах, выдавая сильные чувства, которые боролись в нём, и Тавра услышала, как он процедил сквозь зубы:

- Дикарка!

Грубое слово отравило утренний чистый воздух; подобно удару хлыста рассекло надвое внутренний мир Тавры: на «до», где остались смутные волнующие сердце девичьи грёзы, и «после», где их место отныне займут душевные муки, тоска и горечь вины.

Резко развернув своего коня, Стефан помчался в сторону дома.

Тавра же убежала под старый раскидистый дуб, дала волю слезам, даже не вспомнив, что дерево это, как говорил шаман в её племени, волшебное, так просто к нему лучше не ходить.

Она плакала от досады на себя, от собственной глупости. Оттого, что обманулась в своих мечтах. Что поверила, будто Стефан выделяет её среди других невольниц и что он смотрит на неё иначе... как-то по-особенному.

Да, в последнее время он и вправду заметно изменился: грустил, задумывался, взгляд его то и дело застывал на одной точке. Что-то его томило и печалило. И становился он день ото дня всё угрюмее.

Думая сейчас об этом, Тавра впервые задала себе вопрос: разве так выглядят люди в предвкушении супружеской жизни и грядущих счастливых перемен? Разве глаза мужчины, чьей женой должна стать первая в Фарнабии красавица, не должны сиять от гордости и ликования?

Суть ответа пока ускользала от Тавры, и всё же она приободрилась, сделав одно, очень важное для себя заключение:

Стефан тяготится словом, данным своему отцу, и, будь его воля, он никогда бы не взял в жёны Фаусту из рода Ласкаридов.

Тавра ласково провела ладонью по шероховатой коре столетнего дерева и затем, прильнув к нему щекой, прошептала:

- Пусть он никогда... никогда не полюбит её!

После этого на душе у Тавры стало легче, и её беспокойство несколько улеглось.

Небо над ней снова было ясное, голубое; солнце поднялось, высушило слёзы у неё на глазах.

- Мой Стефан! Только мой! – отважно и нежно произнесла Тавра, и в глубине её души вдруг встрепенулась, родилась и новая сила, и новая надежда.

Поверив в эту, пока ещё зыбкую, но смелую надежду, девушка перестала сознавать досаду и боль от обидного слова «дикарка», прозвучавшего из уст любимого человека.

Тавра улыбнулась, поправила выбившиеся из косы непослушные пряди и уверенно сделала шаг вперёд.

10. Глава 10

Едва войдя в дом, девушка поняла: случилось что-то неладное. Даже в воздухе ощущалась тревога – и чуткое сердце Тавры болезненно сжалось в предчувствии беды.

Тавра тотчас рванулась к покоям хозяйки дома, откуда доносились взволнованные голоса. Навстречу выбежала Ия, бледная, растрёпанная, заплаканная.