, о чем заявлял еще Луначарский. Это, несомненно, любопытное замечание – в первую очередь потому, что оно относится к основателю фракции, который должен был понимать ее идеи лучше всех прочих. И все же в словах Горького и Луначарского была немалая доля истины: полемика, развернувшаяся внутри группы, была – как справедливо заметил В. Страда – борьбой за «ортодоксальность»
[136]. Оба участника этой дискуссии претендовали на непогрешимость своей позиции, хотя их взгляды на способы построения социализма глубоко разнились. Ленин представлял объективистскую и фаталистскую точку зрения, он хранил верность законам исторического развития, «открытым» Марксом, и верил, что историю направляют объективные тенденции, которые неизбежно приведут к падению капиталистического общества. В этом неизбежном развитии он сам был лишь инструментом. Исходя из этих предпосылок, он не нуждался в элементе субъективности, на котором основывались взгляды Богданова, испытавшие серьезное влияние европейских философских течений конца XIX века. Эта позиция, которую полностью разделяли Горький и Луначарский, и заставила основателей Каприйской школы лично заняться просвещением народных масс, поскольку просвещение рассматривалось как единственное средство достижения антропологических изменений в рабочем классе. Три товарища по партии верили, что главная задача интеллигенции – служить посредницей между буржуазной культурой и пролетариатом через пропаганду, партийные школы, публикацию образовательных текстов, создание энциклопедии для трудящихся. Процесс усвоения и преобразования буржуазной культуры в коллективистском ключе должен был помочь пролетариату осознать свое положение. Достижение культурной гегемонии рабочего класса становилось обязательным условием осуществления революции.
Осознавая глубокие разногласия между Лениным и Богдановым, Горький все же по-прежнему надеялся примирить противоборствующие стороны. 30 марта 1908 года он писал Богданову:
«Ильич – фыркает, как вскипевший самовар, дышит во все стороны полемическим паром, и я боюсь – не ожег бы он кого-нибудь? Люблю его – глубоко, искренно, а не понимаю, почему взбесился человек, какие ереси узрел?
Для меня, чем более я вчитываюсь в Ваши книги, все яснее, глубже и шире видна Ваша воистину революционная мысль и – не примите за лесть, – мне кажется, что в лице Богданова не только российский пролетариат узнает и оценит своего философа.
Разговор с Ильичем, общий и подробный, становится все более необходим»[137].
Убежденный в необходимости объединения всех революционных сил, в апреле 1908 года Горький организовал на Капри встречу с Лениным, в которой приняли участие Богданов, Луначарский, философ Базаров, историк Покровский и другие. Однако позиции двух групп оказались непримиримыми, и с этого момента конфликт перешел из практического плана в философский. Горький смирился с неизбежным, однако, понимая неотвратимость раскола, сохранил уверенность в том, что в будущем Ленин одумается и в конце концов осознает свои ошибки.
