Горькая полынь моей памяти - стр. 61
Твою мать! Он покосился на Элю, кинул быстрый взгляд на впалый живот. Не может быть.
– А я не помню! Погоди, – Эля залезла в свой телефон, что-то шептала, загибала пальцы, ещё раз загибала, рисовала ногтём чёрточки у колена. – Ты же всегда пользовался презервативом! – с укором прокричала она.
– Не всегда, для тебя это не новость, – отрезал Дамир. Ей иногда «натирало», или она попросту капризничала, Дамир, как болван, шёл на поводу.
– А у тебя есть деньги на аборт? – снова зеленея, спросила Эля, уставившись щенячьим взглядом на Дамира.
– Есть, – он отвернулся к окну.
Аборт. Аборт. Аборт было бы правильно. Логично. Ей восемнадцать лет, восемнадцать! Какая из неё мать? У неё рефераты, доклады, колледж. У неё Эдвард, мать его, Каллен, вампир с мукой на лице. По той же причине аборт делать нельзя. Восемнадцать лет. Чем это аукнется? Какие последствия принесёт?
Дамир Файзулин никогда не был оголтелым пролайфером, борцом против абортов, его мало интересовало, считается ли эмбрион человеком с причитающимся священным правом на жизнь. О религиозном аспекте он тоже не думал. Харам или нет, он не хотел знать, но выросший в многодетной семье, с матерью, осуждающей аборты, Дамир не мог не впитать негативное отношение к прерыванию беременности. Его мало интересовало, делали ли взрослые любовницы от него аборты, ему не говорили, он был признателен.
Только Эле восемнадцать лет. Какой, в жопу, аборт? Какой, к шайтану, ребёнок?
– Куда ты едешь?
– В аптеку, за тестом.
– Зачем?! – в ужасе подпрыгнула Эля, смотря широко распахнутыми васильково-синими глазищами.
– Узнать, беременна ты или нет. Может, это нарушение какое-нибудь.
– Я боюсь!
– Эль! – он резко ударил по тормозам. Хорошо, что она была пристёгнута, иначе влетела бы в лобовое стекло. – Трахаться не боишься, значит, и пописать на полоску будет не страшно.
Она пописала – закрылась в туалете на автозаправке, прихватив тест и пластиковый стаканчик, а вышла с круглыми от ужаса глазами и двумя полосками, зажатыми в трясущейся ладошке.
Пока мотались в город, пока Дамир бегал в аптеку, ближайшую к въезду в город, пока парковался у заправки, ждал Элю, он всё для себя решил. Эля не станет делать аборт. Его жена не будет избавляться от ребёнка, восемнадцать лет ей или тридцать восемь, это его жена и его ребёнок. Ребёнок, который увидит свет. К тому же, беременность решает все проблемы разом.
Дамир сможет улететь дорабатывать контракт со спокойным сердцем. Эля не останется одна, будет под защитой имени Файзулиных. Ни одна скотина не сможет открыть рот на Элеонору Файзулину. Никто не посмеет кинуть косой взгляд, обидное слово, острое замечание. Будут ходить, улыбаться, кланяться в пояс при встрече, засунув ядовитые языки куда подальше. Он женится официально, защитит свою девочку юридически и фактически. Беременность Эли – лучшая новость за последние недели безостановочной паники, фоном присутствующей в жизни Дамира.