Гончая - стр. 28
– Очень-очень большие! – чертыхнулся Рик, и я услышала, как – аллилуйя! – звякнула пряжка его ремня. – Потому что того единственного, что есть у меня, нам с тобой наверняка не хватит.
Наплевать… Как-нибудь выкрутимся... Потом об этом подумаем... Мне все равно... Боже, в моей голове были одновременно эти и еще миллион других беспечных и безответственных мыслей, но из горла вновь вырывались лишь хриплые стоны, и я потянулась за поцелуем, сладким и жгучим, как острый перец, суматошно помогая попутчику избавиться от джинсов и белья. Наконец, я расслышала шуршание фольги и Рик, прикусив краешек моего уха, спросил, не хочу ли я ему помочь.
– Лучше сам, сам… – задохнувшись, ответила я.
– Стесняешься?
Замотала головой. Если бы! Никакого стеснения не было и в помине. (Что странно, учитывая, что голого мужика я вижу второй раз в жизни, и если с первым я до обнаженки встречалась долго и вполне регулярно, то об этом я вообще ничего кроме имени не знаю). Чувство неловкости во мне вызывало другое: нестерпимое желание вновь попробовать Рика на зуб. Укусить, сильно, до крови… Я представила себе, каким будет на вкус бронзовый бог и облизала вмиг пересохшие губы.
Рик замер, с выражением легкой растерянности на лице проследив за движением моего языка. А затем перевел взгляд с моего рта на шею и чуть ниже – к плечу. Туда, где, я знала, остались следы от его зубов. Дернул кадыком, сглатывая, и я зашипела, несдержанно прогибаясь навстречу мужчине:
– Ну ж-же! – приподнялась на лопатках и – не укусила – облизала темное пятнышко на его горле. Убейте – не знаю, откуда во мне это взялось.
– Ненормальная, – с какой-то обреченностью в голосе простонал Рик и вошел в меня одним резким движением. Сладко и больно одновременно. Я вскрикнула, все-таки в этой части половых отношений я по-прежнему была новичком, но не признаваться же в этом сейчас!
– Прости-прости! – он и сам, без моих пояснений все поняли, и прежде, чем шевельнувшись, податься назад, осыпал мое лицо легкими поцелуями. – Просто ты такая узкая… черт!.. Кошечка, какая же ты…
Внутрь – выдох. Наружу – стон. Снова внутрь – ме-едленно и глубоко, а хриплый голос, неустанно бормочет какие-то глупости, которые возбуждают не меньше, чем плавное скольжение и ритмичные движения. Наружу… Дыхание рвется, как тонкая бумага, царапает горло острыми краями застрявшего крика, и хочется взлететь к самому солнцу, а потом упасть на землю россыпью радужных брызг.
А в ушах ревет кровь и сквозь триумфально-барабанный бой сердца я уже не слышу слов своего любовника, потому что он, кажется, тоже внезапно разучился говорить. Его глаза закрыты, черты лица заострились, приобретя какую-то хищную жесткость, голова немного откинута назад, и я вижу, как по бронзовой шее стекает капелька пота, поднимаю к ней руку – в кончики моих пальцев ударяется бешеный пульс и я вновь ощущаю – именно ощущаю, не просто слышу, – странный, до безумия возбуждающий вибрирующий звук мужской страсти.