Голоса. Книга вторая. История движения индеанистов - стр. 5

Во все времена мальчишки играли в войну и в её разновидности – в пиратов, в мушкетёров, в рыцарей и, конечно, в индейцев. Но у нас были и «отягчающие обстоятельства», против которых устоять многие юные пионеры и октябрята были не в силах. В первую очередь это наличие рядом трёх кинотеатров «Таганский», «Зенит» и «Победа», где наперебой демонстрировались фильмы «про индейцев». Югославский немец Гойко Митич («Чингачгук – Большой Змей», «Сыновья Большой Медведицы», «След Сокола», «Оцеола», «Текумсе», «Ульзана» и др.) и француз Пьер Брис (цикл фильмов про Виннету) стали национальными героями нашего двора и школы №499. Франко-румынские фильмы по произведениям Фенимора Купера, американские «Золото Маккены» и «Когда умирают легенды», мексиканский «Избранник Великого Духа» и советско-румынский «Аткинс» подливали масла в огонь. Во-вторых, школьная программа по внеклассному чтению включала «индейские» произведения того же Фенимора Купера, Майн Рида, Джека Лондона, а также Марка Твена, где подлый герой индеец Джо почему-то вызывал симпатию, как и Том Сойер. И, конечно, все запоем читали «Сына племени Навахо» и «Ошибку Одинокого Бизона» Дж. У. Шульца. Что уж говорить о «Песне о Гайавате» Генри Лонгфелло с великолепными рисунками Ремингтона и о настоящем пособии «юного индейца» – «Маленькие дикари» Сетон-Томпсона! Журналы «Вокруг Света», «Пионер», «Костёр», «Ровесник» знакомили юного читателя с современным положением коренных американцев, конечно, с точки зрения коммунистической идеологии – все индейцы исключительно благородные жертвы, все белые американцы – угнетатели. Но главный правильный вывод мы всё же сделали – индейцы это существующий ныне народ, а не только колоритный атрибут вестерна. Как гром среди ясного неба грянуло подтверждение этому – в 1973 году вооружённые индейцы племени Сиу захватили посёлок Вундед-Ни в Южной Дакоте, объявив его территорией свободной от бледнолицых и независимым индейским государством Оглала-Сиу. Семидесятидневная осада повстанцев полицией и фэбээровцами, перестрелки, переговоры, обращение индейских старейшин в ООН, агрессивные заявления мятежников, эмоциональные репортажи с места событий, отказ знаменитого Марлона Брандо от «Оскара» за роль в «Крестном отце» в знак протеста против индейской политики США – всё это создавало индейцам ещё больший ореол героев и борцов за свободу.

А заключительным штрихом в этой картине «про индейцев» стали маленькие пластиковые фигурки – эдакие индейские солдатики. Они давали сто очков вперёд плоским и уродливым оловянным отечественным красноармейцам. И даже если б эти пластмассовые фигурки не были индейцами, то всё равно брать их в руки было настоящее удовольствие. Вдобавок они несли заметный отпечаток этнографии, то есть по ним можно было изучать костюмы и оружие, конечно, с довольно большой долей условности, но всё же. Они были объёмными, некоторые даже цветными, некоторых можно было сажать и снимать с коня, давать в руки оружие, даже снимать головные уборы из перьев и скальпы! И все они имели своё выражение лица, то есть были индивидуальны! Их противники-ковбои также были весьма симпатичны. Эти невиданные у нас игрушки производились в Англии, Гонконге и ГДР. Восточногерманские были грубее, но доступнее, их иногда продавали в магазинах игрушек. Правда, мне ни разу не посчастливилось купить их в магазине, несмотря на регулярные набеги в «Детский мир» и «Лейпциг». Трафик движения индейских фигурок в СССР осуществляли, в основном, ездившие в загранкомандировки или редкие зарубежные туры чьи-то отцы, дяди, дальние родственники и знакомые. Ценность этих фигурок на нашем школьном рынке была огромна, обладатель нескольких индейцев слыл богачом, вызывая зависть однокашников. Ходила легенда о том, что один мальчик из параллельного класса имел столько индейцев, что после игр в песочнице он не досчитывался нескольких пластиковых воинов, но совсем не огорчался; их у него так много, что и не жалко потерянных, а в случае чего отец ещё сколько угодно привезёт. Мы, ясное дело, периодически проверяли ту песочницу, но безрезультатно. Я своего первого индейца выменял на настоящий «индейский» (кухонный) нож, а потом удалось уговорить брата того легендарного мальчика продать партию вновь поступивших фигурок за баснословную по тем временам сумму – 10 фигурок по 75 копеек за штуку (для сравнения – наш оловянный солдатик стоил 4 копейки, набор пластмассовых чапаевцев – 30 копеек). А дальше дело пошло – один из обладателей индейцев в нашем классе оказался патологически слаб в изучении французского языка и предложил мне расплачиваться бесценными фигурками за возможность списывать мои вытягивающие на твёрдую тройку домашние задания. Теперь подобные «сокровища», чаще всего хранящиеся в коробках из-под обуви на антресолях, может продемонстрировать каждый индеанист того поколения. По наследству передавать не пришлось, потому что современных детей такие игрушки не интересуют.