Год моего рабства - стр. 3

— Еще раз, моя дорогая… Погромче.

Я вновь посмотрела на Ирбиса, и внутри все заходилось, замирало. Я боялась даже представить ту боль, которую он испытал. Я опустила голову — нет, не смогу. Дышать не смогу. И через несколько часов все равно вернусь умолять. И будет еще хуже, потому что нет никаких гарантий, что за эти несколько часов брат останется в живых.

Я подняла голову, заглянула в лицо имперцу:

— Я продаюсь. Но прежде я хочу увидеть, как вы на моих глазах спишете его долг, и как Ирбис уедет отсюда.

Имперец просиял:

— Разумно… Очень разумно. Смотрю, ты умница, в отличие от своего родственника. — Он кивал, что-то сцеживая сквозь ровные зубы, пристально смотрел на меня: — Меня зовут господин Колот. Советую хорошо это запомнить. Чтобы точно знать, кого благодарить.

Я сглотнула:

— Я запомню. Крепко запомню. Списывайте его долг, господин Колот.

Тот лениво приблизился на шаг, поддел длинным ногтем край моего ворота, отводя в сторону. Еще немного — и расстегнутая лямка соскользнет. Я вцепилась в нее рукой, кивнула на брата:

— Прошу, только не при нем.

Колот приподнял брови, тоже посмотрел на Ирбиса, который едва стоял на ногах:

— Я бы не был так уверен… Мальчишке стоило бы знать, на что пошла ради него любящая сестра. Красивая и любящая. Свежая как цветок бондисана… На какие унижения… — он отвел мою руку, вновь коснулся лямки: — А их будет много. Очень много. Обещаю. Долги тем и хороши, что их нужно отдавать… С процентами…

Этот вкрадчивый тон, эта ленивая манера говорить просто лишали последнего самообладания. Я понимала, на что намекал этот урод, где уж тут не понять! Но назад дороги уже не было. Ни мне. Ни брату. Даже если они убьют Ирбиса, как и грозили, долг ляжет на нас с мамой. Они не убавят ни геллера. Не будет меня — на нее одну. Я не смотрела на Ирбиса, но и без того видела перед глазами его изуродованное лицо и вывернутые пальцы. Он должен вернуться к матери.

Я вернула лямку на место, стряхивая руку Колота:

— Списывайте долг.

Тот вновь повел бровями, кивнул, будто признавал правоту моих слов. Махнул кому-то из своих людей, и ему поднесли формуляр. Колот с интересом посмотрел на меня:

— Будешь читать?

— Буду.

Конечно, я не была имперским юристом, но полагаться на слова этих бесчестных людей было бы пределом глупости. Я хорошо училась в школе, что-то смогу понять.

Я водила пальцем по формуляру, проматывала строки. Что всегда изумляло в официальных бумагах — невозможный казенный язык, сквозь который крайне трудно было уловить смысл. Я сличила цифры, имена, адреса и сроки. Казалось, все было верно и по существу. Договор вступал в силу с момента подтверждения личности обеими сторонами. Я значилась контролером сделки со стороны моего малолетнего брата.