Гиблое место - стр. 16
– Ну па-а-п, – заныла Грейс, – я правда устала. Я пойду спать, ладно?
– Хорошо, ступай, – согласился Дуг. – Но чтобы завтра в семь уже встала. К восьми нам надо собраться и выехать.
– И нам тоже пора на боковую, – сказал Арло. Он встал, отряхивая рубашку от крошек. – Пойдем, Элейн.
– Но еще только полдесятого!
– Элейн, – повторил Арло и едва заметно кивнул, указывая на Мауру и Дуга.
– Ага. – Элейн с любопытством посмотрела на Мауру и поднялась, гибкая, как пантера. – Приятно было с вами познакомиться, Маура, – проговорила она. – Увидимся утром.
Дуг дождался, когда все трое уйдут, и, оставшись с Маурой вдвоем, сказал:
– Мне, право, неловко, что Грейс была такой занудой.
– Она очень красивая девочка, Дуг.
– И при этом толковая. Ай-кью сто тридцать! Правда, по сегодняшнему вечеру не скажешь. Но она не всегда такая надутая.
– Может, это потому, что я еду с вами. Возможно, ей это не нравится.
– Даже не думай об этом, Маура. Это ее проблема, пусть сама с ней справляется.
– Если кого-то смущает, что я еду…
– Неужели? Тебя, что ли?
Дуг так пристально посмотрел на нее, что волей-неволей пришлось сказать правду.
– Да, немного, – призналась она.
– Ей тринадцать лет. С тринадцатилетними девчонками всегда непросто. Я не желаю идти у нее на поводу. – Дуг поднял бокал. – За наше приключение!
Они сдвинули бокалы и пригубили вино, с улыбкой глядя друг на друга.
В приятном полумраке бара Дуг казался все тем же студентом из ее воспоминаний, беспечным юношей, который взбирался на крыши и наряжался в костюм ниндзя. И Маура тоже почувствовала себя совсем юной. Беспечной и готовой к любым авантюрам.
– Даю слово, – сказал он. – У нас будет незабываемое приключение.
Ночью начался снегопад, и к тому времени, когда они загрузили свои вещи в багажник внедорожника, машины на стоянке были укутаны белым пушистым покрывалом сантиметров восемь толщиной – гости из Сан-Диего охали и ахали при виде такой красоты. Дуг и Арло уговорили трех дам попозировать перед входом в гостиницу и сфотографировали их, улыбающихся, с румяными от мороза щеками, в лыжных костюмах. Для Мауры снег был не в диковинку, однако теперь она смотрела на него глазами калифорнийцев, дивясь тому, какой он чистый и белый, и как мягко ложится на ресницы, и как тихо кружится, опускаясь с небес на землю. Во время долгих бостонских зим снег означал заметенные дворы, промокшие сапоги и грязную кашу на тротуаре. С ним приходилось мириться до весны. Но здесь снег казался иным – это был праздничный снег, и Маура с улыбкой смотрела в небо, запрокинув голову, и чувствовала такой же восторг, как и ее товарищи. Мир, открывшийся ей вдруг, казался новым, ярким, волшебным.