Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - стр. 106
Число штатных сотрудников росло, и особняк в Денежном переулке стал тесноват. Исполком переехал в бывший доходный дом, что на углу Моховой и Воздвиженки, рядом с Кремлём[36].
Димитров председательствовал на нескольких заседаниях II конгресса Профинтерна и выступал по вопросам повестки дня. Он был избран членом Исполнительного бюро Красного Интернационала профсоюзов и представителем этой организации на Балканах.
Несомненно, выдвижение сразу двух болгарских представителей на крупные посты в международном рабочем движении стало не только оценкой их политических и деловых достоинств, но и признанием зрелости и авторитета БКП.
Георгий уехал из Москвы в середине декабря. Он сделал остановку в Берлине, чтобы принять участие в работе пленума ЦК Компартии Германии, обсудившего итоги конгрессов Коминтерна и Профинтерна. Вскоре в Берлин приехала Люба. Новый год они встретили в семье своего старого знакомого Вильгельма Кёнена. В двенадцать была раскупорена заветная бутылка шампанского, Георгий и Люба пожелали друг другу здоровья и счастья.
Наступил 1923 год, которому суждено было стать переломным в судьбе нашего героя и в истории Болгарии.
Партия не вмешивается
Димитровы возвратились в Болгарию в разгар подготовки к местным и парламентским выборам. Стамболийский усилил нажим на коммунистов, стремясь вытеснить из парламента своих ближайших соперников. Безусловной победе БЗНС должна была способствовать и мажоритарная система подсчёта голосов, введённая вместо пропорциональной. Как водится, начались преследования, запреты собраний, нападения на конкурентов в округах. Вспоминая впоследствии об этих днях, Димитров писал, что Стамболийским и другими руководителями Земледельческого союза как будто овладело какое-то неодолимое умопомрачение: чем ближе была гибель режима, тем с большим рвением проводились акции против коммунистической партии.
Однако слова о «неодолимом помрачении» можно в значительной степени отнести и к лидерам коммунистов. Высший партийный совет, формально взявший на вооружение лозунг рабоче-крестьянского правительства, выдвинутый IV конгрессом Коминтерна, заявил, что в Болгарии такое правительство не может быть создано путём коалиции коммунистов и земледельцев. Заявление свидетельствовало, что старая идея «отрыва» крестьян от Земледельческого союза жила и здравствовала. Справедливости ради следует заметить, что выдвигавшиеся Коминтерном в то время лозунги единого рабочего фронта и рабоче-крестьянского правительства не имели практического назначения, а представляли собой просто агитационные призывы.