Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - стр. 105

Георгий и Люба засиделись в тот вечер с молодёжью допоздна. Пили кофе, жевали вязкий лукум, смеялись, шутили и пели. Запомнилось, как Смирненский, выйдя на середину зала, читал «Красные эскадроны» – любимое стихотворение революционной молодёжи:

«Беззаботная и бесстрашная молодость, что тебя ждёт?», – подумал он тогда.

Последние месяцы 1922 года наш герой снова провёл в Москве – участвовал в заседаниях II конгресса Профинтерна и IV конгресса Коминтерна. На одном из заседаний была зачитана телеграмма из Владивостока: Красная армия овладела последним крупным городом на востоке страны. Пришёл конец Гражданской войне и иностранной военной интервенции.

Вместе с первыми успехами новой экономической политики рос авторитет советской власти. Доклад Ленина, прозвучавший 13 ноября на конгрессе Коминтерна, назывался «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции». На сей раз Ленин говорил по-немецки, и Димитрову было проще вникнуть в суть поднятых в докладе проблем. Он знал, что Владимир Ильич недавно перенёс тяжёлую болезнь, и чувствовал в его речи какую-то щемящую ноту. Ленин выдвигал тезис, развивал его, а потом снова возвращался к нему, словно оглядывая с разных сторон. Как будто был не совсем уверен в себе, беспокоился, чтобы слушатели хорошенько поняли его аргументацию. Говорил, в частности, о том, что принятая прошлым конгрессом резолюция об организационном строении компартий «слишком русская: она отражает российский опыт, поэтому она иностранцам совершенно непонятна, и они не могут удовлетвориться тем, что повесят её, как икону, в угол, и будут на неё молиться»^>65.

Это было последнее выступление Ленина перед представителями международного коммунистического движения, и вряд ли случайно он так настойчиво подчёркивал опасность механического, бездумного повторения в условиях конкретной страны того, что свершилось в России. Так же как и в других его работах, считающихся политическим завещанием, Ленин нащупал здесь одну из болевых точек революционного процесса, но вряд ли тогда кто-нибудь из современников это понял…

В резолюции конгресса по организационным вопросам говорилось о необходимости превратить Коминтерн в «действительно централизованную, единую партию», а для этого необходима «гораздо более строгая дисциплина со стороны секций и гораздо более строгий контроль со стороны Исполкома». Был учреждён институт уполномоченных, посылаемых ИККИ по мере необходимости «вниз», а «наверху», то есть в аппарате ИККИ, появились референты, курирующие деятельность партий. За Президиумом ИККИ закреплялась руководящая политическая роль, были определены функции вновь созданного исполнительного органа – Генерального секретариата. На пост генерального секретаря ИККИ был назначен Васил Коларов, он стал также членом Президиума и Оргбюро, сразу выдвинувшись в число высших руководителей III Интернационала