Гена Портер и Зловещие Мертвецы - стр. 8
Душевно-то как! Сам плачу, как вспоминаю. Такие слова в граните высекать нужно, а литричка мне двойку поставила. От зависти. Оттого, что сама так в жизни не смогёт.
На третий день, как полагается, похоронили Тоху. В гробу лежал – как новенький. Лучше, чем при жизни был. Розовый, упитанный. Не то, что при жизни – бледный и тощий. Где он так харчануться-то перед смертью успел?
И в костюмчике новеньком, с иголочки. Сплошная красота! Я когда женился – у меня такого красивого костюма не было, как тот, в котором Тоху хоронили. Даже завидно немного стало, на тот костюм глядя.
Вдова – тоже, как полагается, рыдала, причитала:
– На кого ж ты меня, – говорит, – горемычную оставил, я ж души в тебе не чаяла, всех своих деток в честь тебя Антоновичами называла. Куда ж мне теперь, с ипотекой да тремя детями, деваться? Кто ж меня, такую, замуж-то возьмет?
– Ты, – говорит ей Колян, – успокойся, мать. Наоборот – очередь на тебя стоять будет. И ипотека уже есть – стало быть, брать не нужно будет, только подкрасить где да обои подклеить. И дети – тоже есть, заново делать не нужно, только этих умывать изредка, когда замараются сильно.
Так она пуще прежнего в слезы. Расчувствовалась от такой поддержки, какой не ждала.
Потом в заводской столовой, всем заводом, помянули Тоху. С супчиком, кутьей, водочкой. Сам начальник слова говорил, дескать, какой незаменимый человек был, работать – работал, а премий не просил, не то что даромеды некоторые. Мол, лучше б вы, сволочи неблагодарные, перемерли, а такой замечательный человек остался бы, работу работал и в тряпочку помалкивал. Все мечтал до пенсии доработать, чтобы бесплатно на пенсии на работу ходить. Зачем ему нужно будет зарплату получать, коли и так пенсия имеется? Такому работнику не только зарплату платить не нужно – нужно наоборот! За разрешение на работу ходить деньги брать. А то что ему там, на пенсии делать, кроме как со скуки киснуть? А тут, на заводе, и работенка всегда найдется, и коллектив душевный. Кроме тех, кто премии и прибавки к зарплате просит – в них ни души, ни совести.
Эвона как бывает! Был человек – и нету. Только карточка на доске почета осталась, черной ленточкой помечена. И строка в табеле, что вдове покойного тысяча рублей на похороны выдана.
Глава 3
Устал я на похоронах, намаялся. Это ж какую же силищу иметь нужно – столько раз стакан поднимать! Рука чуть не отвалилась! И то не все осилили, я одну бутылку с собой умыкнул. А чего добру пропадать-то? Там инженера всякие, бухгалтерия, кадры – задохлики сплошные. Они б, может, и выпили бы, да где им? Куда это интеллигенции вшивой с нами, с рабочим классом тягаться? Я-то весь день у станка стою, железки точу, силища в руках такая, что коровий рог в бараний завернуть могу. А они там – что? Сидят, бумажки с места на место перекладывают, ничего тяжелее ручки отродясь не подымали. Вот и откуда у них, спрашивается, сила? Уж если у меня рука устала – они, интеллигенты эти вшивые, тем более не осилят!