Где я - стр. 10
– Так он у тебя дальнобойщик?
– Ну да. Вундеркинд-математик, блестящий лицеист – и заделался простым шоферюгой.
Жюст был не первым, кого это удивило. Антуану все прочили образование в высшей школе, а он в восемнадцать лет вдруг все бросил, к великому горю потрясенной семьи. Было испробовано все, даже невозможное, чтобы он отказался от своего решения, но напрасно. Он наведался в банк. Его добросовестный вид и оценка «очень хорошо» на впускных экзаменах довершили остальное. Антуан получил-таки свой заем. Официально на создание транспортного предприятия с амбициозной целью дальнейшего развития. На деле же он удовлетворился покупкой грузовика и стал пробавляться мелкими заказами. Я заговорила с ним об этом один-единственный раз, года четыре, а то и все пять лет назад. Единственное, что объединяло Антуана с шоферской братией (какой я ее себе представляла), было телосложение. А остальное…
– И ты собираешься всю жизнь провести за баранкой грузовика? – спросила я.
– Хочу, чтобы меня оставили в покое. – И добавил коварно: – Думаю, не тебе меня учить насчет профессиональных успехов.
Это и впрямь был эффективный способ закрыть тему. Я тогда подумала, что он в конце концов все-таки сменит путь, но ошиблась.
Жюст молча слушал целый час. Случай был идеальный. Достаточно было просто продолжить: после Антуана рассказать о себе самой. О них. Об этом. Достаточно было извлечь слова из моего тела. Достаточно, но тогда почему же это было так трудно? Я пыталась, терпела неудачу, потом смотрела на это тело, такое большое, такое красивое, такое черное, в сущности, ведь ничего больше со мной уже не могло произойти, правда?
Я умолкла. Жюст наклонился ко мне.
– Ну что ж, теперь мой черед, – сказал он. – Раз уж настало время признаний…
И он стал говорить, глядя куда-то вдаль и скрестив руки на груди. О том, как трудно быть собой в родной провинции, среди равномерно белых лиц, о необходимости с детства учиться давать сдачи, об аде вечного одиночества, обремененного отцом-трусом, матерью, изнуряющей своей любовью, да двумя братьями, легкомысленными и покорными. О сегодняшнем счастье идти вперед и выбирать собственную жизнь вместе с верными товарищами – книгами и боксерскими перчатками.
– Хотя все это не в счет, – заключил он. – Потому что теперь единственная основа моей жизни – это ты.
Мало сказать, что я потеряла все иллюзии насчет любви и ее производных. Но на сей раз речь шла о чем-то другом. О чем-то таком огромном, что это невозможно даже предположить. О встрече с существом столь совершенно идеальным, что даже само его имя, казалось, было создано нарочно для него. Исключительное существо в чистом значении этого слова.