Гангрена Союза - стр. 21
– Каким хотелось бы видеть моральный облик советского студента?
Он достал из нагрудного кармана аккуратную красную книжечку, раскрыл, но прочитать не успел: кто-то свистнул, а потом засвистели все, кто умел. Тормашев спрятал ее в карман и шум утих.
– Ну, я вижу, вы и сами всё знаете. А каков же облик этих людей? Внедрять в сознание своих товарищей лживые домыслы западной пропаганды! Я требую положить конец этому безобразию! Предлагаю: Екатерину Борову…
– Расстрелять. – Подсказал ведущий, не выдержав серьезности своей роли.
– Предлагаю: студентов Борову и Корова из комсомола исключить. Ходатайствовать об их отчислении из института. Приказ, между прочим, уже печатается.
Тормашев завершил свою короткую речь и сел на свое место в президиуме. Некоторое время стояла напряженная тишина. Потом заговорила галерка.
– Ребята! Оказывается, еще до собрания всё было решено. Приказ, вот, уже готовят…
– А вон, перед Тормашевым лежит бумажка, отпечатанная на машинке. Может, это наше постановление? Как, Тормашев? Нам сверху видно всё, ты так и знай!
– И что в этом плохого? – Не смутился Тормашев. – Вы болтались без цели, а я трудился.
– А зачем же ты сюда нас позвал?
– Хватит, – вмешался ведущий. – Слово Корову. Пусть прольет свет на свой проступок.
Это был намек залу: всё-таки проступок, а не преступление.
Витя Коров не испытывал волнения.
– Какой свет я могу пролить, нету там никакого света, – развел он руками. – У нас всё по-честному. Мы измерили несущую частоту американцев, усилили и так отделили шум от полезного сигнала. Потом то и другое пустили в эфир, но по разным несущим частотам. Поэтому всякий мог настроить свой приемник и слушать, что хочет – чистый сигнал или голый шум. Это было, между прочим, не так просто выполнить технически.
Выступление Вити поставило Тормашева в тупик. Тормашев никого не считал дураком: нельзя недооценивать врага. Но, похоже, что как раз Коров ничего эдакого и не замышлял. Решил дать людям выбор, кто хочет, слушает Голос, кто хочет – шум и треск. Нужно дать слово Боровой. Уж она точно наивной дурочкой не была, тем более что дружила с Тенгизом, человеком правильным и прямым. Тормашев не был начетчиком. Он не подстраивался под новые веяния, у него над кроватью портрет Сталина висел и он опасался, что единовластие вот-вот перейдет в руки ренегатов.
– Мне легко мотивировать, что и зачем, – спокойно начала Катя, которая перед этим скоординировала линию защиты с Тенгизом. – Есть те, которые боятся западного злопыхательства. Им кажется, что стоит лишь чуть приоткрыть железный занавес и социализм рухнет. А правда не должна бояться лжи. Имеющий уши да услышит. Мы дали возможность всем убедиться, как жалок лепет Голоса Америки.