Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра - стр. 46

Одновременно шло изучение адвоката Коркеса с целью его вербовки для использования по делу. Личность этого адвоката уже была известна в жандармском управлении по его многочисленным ходатайствам об освобождении из тюрьмы своих подопечных. Было решено использовать последние хлопоты Коркеса в отношении некоего Альфреда Мюнтера – семидесятилетнего землевладельца из Куликово Жолкевского уезда. Согласно заявлению Коркеса, старика посадили потому, что он не собрал сорока рублей на взятку какому-то жандармскому офицеру, угрожавшему ему расстрелом за то, что его сын служит лейтенантом в австрийском пехотном полку. С этим к нему явился ротмистр жандармского управления Комадзинский. Адвокат был ужасно перепуган, но быстро воспрянул духом, сообразив, что от его правильного поведения старика могут не депортировать в Поволжскую губернию. Он охотно ответил на все интересующие вопросы офицера, в том числе и в отношении всех своих клиентов по имущественным делам. При этом без тени смущения заверил о готовности и впредь оказывать содействие новой власти. Последующие встречи показали, что он правильно понял свою роль. Уже вскоре он доверительно сообщил ротмистру, что на городской электростанции работает с десяток российских дезертиров, а каменщик из села Радия хранит в сарае в мешке ружье. Правда, при этом адвокат не преминул обратиться к жандарму с ответной просьбой: оказать содействие некоему Менделю Голюрману в открытии заведения торговли табачными изделиями на Городоцкой, три.

Время шло, однако, несмотря на все предпринятые меры, ведомство Мезенцева ничего существенного в отношении Резидента так и не получило. Лангерта никто не посещал на дому, а его редкие выходы в город выглядели обычными прогулками.

Стало также очевидным, что Коркес в качестве агента не годится для данной разработки, и опытный полковник распорядился найти для этого более подходящую кандидатуру.

Такой случай представился, когда выяснилось, что Лангерт иногда захаживает в кнайпу «Вулий».

«Вулий» на углу Академической[52] и Зиморовича[53] всегда был излюбленным местом городских артистов, музыкантов и прочих творческих личностей. Многие из тех, кто не покинул город, по-прежнему приходили сюда, чтобы хоть немного отвлечься от суровых будней военного времени и как прежде, в своем кругу за чашкой кофе, посмаковать свежие новости и слухи, вспомнить былую жизнь на сцене и вокруг нее.

Около девяти часов вечера, без проводов услужливого швейцара, последние посетители тихо, без былого шумного веселья, выходили на улицу, где вместо оживленной суеты их встречало молчаливо-гнетущее безлюдье предкомендантского часа.