Френдзона для бэдбоя - стр. 8
– Марьям?
Поняв, что пантомимой здесь не обойтись, торопливо отшатываюсь в сторону.
– Отец вернулся. Натягивай штаны и шуруй в окно!
Макс негромко чертыхается, шарит руками по полу.
– В окно не успею.
– Что ты копошишься? Быстрее! – паникую, застёгивая молнию на джинсах.
– Ну так помогла бы, – огрызается он раздражённо. – Трусы не нахожу...
Договаривает он под грохот алюминиевого таза. Всё-таки перевернул, зараза!
А там, между прочим, бельё, собранное с верёвок перед дождём. Лежало... Теперь проще найти иголку в стоге сена, чем отыскать в кромешной темноте конкретно его тряпки среди таких же тряпок.
– Держи! – Вытягиваю вперёд руку со схваченной наугад вещью, предположительно кофтой Макса.
– Ну етить... Ахметова! Ты мне глаз подбила.
– Да тихо ты! Заживёт, не выбила же. А отец у меня вспыльчивый, попадёшься – запросто пропишет пи... пилить, в общем, тебе по акции «получи путёвку к костоправу в подарок», угу. На сломанных ногах через все канавы города.
В тишине процесс одевания идёт быстрее, но вот беда! Папа, судя по приближающемуся топоту, тоже не прогуливается.
– Всё, лезь в окно! – пихаю Макса в бок и шикаю в ответ на попытку возмутиться. Не до расшаркиваний сейчас. Вот совсем не до них.
– Не могу. Ногами в штанинах запутался.
Яркая вспышка молнии в деталях освещает бардак, так страстно устроенный нами на кухне. Макс как истинный гвоздь программы, возвышается в центре композиции одной ногой в тазу, второй в вывернутой наизнанку штанине. Моя кофта с ромашками гармонично обтягивает рельеф его мышц. К счастью, умеренный. К несчастью, при первой попытке вытянуть руки швы начинают с треском расходиться...
Мужская психика как наименее гибкая сдаётся первой. Мартышев начинает трястись от беззвучного хохота.
Ткань трещит. Шаги всё ближе...
Ах да, трусов на нём всё так же нет и в помине.
– Хана твоей вещи, Ахметова.
– Дарю, – отмахиваюсь, продолжая поиски.
Слышно как он с силой растирает руками лицо.
Неужто проснуться не теряет надежды? Ну-ну...
– В общем, деваться некуда, – выдаёт Макс, взволнованно приосаниваясь. – Буду бате твоему сдаваться.
– Да тихо ты! – шикаю, приподнимая низ длинной скатерти и запихиваю ему в руки мятую кофту. – Военнопленный, чтоб тебя... Живо под стол. И чтоб сидел там тише воды. А не то в стену выйдем. Оба.
– Марьям! Хоть посветила бы. Где тебя носит? – басит раздражённо отец.
– Спички ищу! – отзываюсь, судорожно собирая вещи в таз.
Неизвестно, то ли перспектива попасться его так ускоряет, то ли альтернатива пробить башкой стену, но Макс без лишних пререканий ныряет под стол.