Френдзона для бэдбоя - стр. 10

– А чьи же, – приплетая брата, всем сердцем надеюсь, что этот бесславный эпизод к его приезду канет в забвение. На что интуиция лишь скептически хмыкает, а глаз, соответственно, начинает предательски дёргаться.

– Н-да... Совсем сопляк от рук отбился, – хмурится отец. – Приедет, я освежу в его памяти лекцию о половом воспитании. Ремнём. Тьфу ты! Экстремал недоделанный.

– Ты промок. Сходи, переоденься, я пока чайник поставлю, – говорю тихо.

Дождавшись, когда тяжёлая поступь отца затихнет в соседней комнате, распахиваю настежь окно.

– Уходи давай. Быстро!

Смущённо поправляю свитер, глядя на выбирающегося из-под стола Макса. Со штанами подмышкой, зато сразу в двух кофтах. Главное – улыбка до ушей. Весело ему...

Похоже, старик Амур уже не тот. Совсем ослеп, болезный.

Макс мешкает, проводит языком по губам, но молчит. Пару секунд пронзает меня дурным совершенно взглядом. Я пинаю его под колено, вкладываю в руки изгвазданные грязью лоферы и требовательно указываю пальцем на окно. Не по себе потому что, когда на тебя так странно смотрят.

К счастью, повторять не требуется. Но не проходит минуты, как Мартышев снова даёт о себе знать.

– А трусы? – громким шёпотом доносится из-за пелены дождя. Я чуть створками ему в нахальное лицо не заряжаю! – Они мне теперь дороги как память.

– Молись, чтобы о них мой брат не узнал. А то будет тебе память. Вечная.

3. И хочется и колется

– Марьям, что стряслось?

Брат говорит шёпотом, и я тоже понижаю голос. Вовсе не потому, что за стеной спит отец.

Я боялась, что расстояние разорвёт нашу с Амилем связь, но та лишь крепчает. Мы двойняшки, этим всё сказано, остальное долго объяснять.

– А что ты чувствуешь? – спрашиваю, сжимая крепче телефон.

– Мне радостно. Мне страшно. Сердце колотится так высоко, что им запросто можно подавиться. Это как... Ограбить банк! И улизнуть в последнюю секунду. Ноги косит.

– Это любовь, Амиль, – улыбаюсь, крепко зажмурившись.

– Ты влюбилась?

– Бесповоротно.

– А почему такая?

– Какая?

– Напуганная.

Прислушиваюсь к себе. Брат прав. Меня слегка потряхивает от кайфа, от адреналина. Я словно застыла в затяжном прыжке. Кажется, будто вот прямо сейчас либо расправлю крылья, либо сорвусь камнем вниз. А ещё тело не спешит благодарить меня за чужеродное вторжение – всё ноет и саднит. Только это уже личное. В такие тонкости посвящать Амиля я не готова.

– Страшно разбиться, – сознаюсь, бесцельно меряя комнату шагами.

– Не хочу влюбляться, – подытоживает брат категорично.

– Почему?

– Если разобьюсь я, станет некому страховать тебя.

Да, пожалуй, Амиль прав. Он слишком многое и слишком рано на себя взвалил. Знаю, Макс не тот, на кого можно опереться, но хочется... Очень хочется ошибиться. Избавить брата от забот хотя бы за себя.