Флора. Тайны римской куртизанки - стр. 30
- А волосы... у тебя же и волосы мокрые. – Беотиец, сам в измокшей эксомиде*, смотрел на Сильвию с заметным и отчего-то забавлявшим её беспокойством.
Она дотронулась до своих волос: они вправду сильно намокли и оттягивали назад голову; затем тряхнула ими – тяжёлые волны с завитками на концах, благоухая лесной свежестью, рассыпались по плечам и спине.
Тимн чуть отступил назад, любуясь девушкой, которая, может, и сама не сознавала, как была красива в это мгновение, и с нескрываемым восхищением прошептал:
- Ты словно сама Даная*, орошённая золотым дождём...
И тут их взоры встретились. В чёрных глазах беотийца блеснули огоньки, на смуглых щеках проступил румянец, и смутная улыбка изогнула губы. От этого взгляда, этой улыбки Сильвию охватила какая-то истома; ей стало сладко и... страшно. Казалось, ещё мгновение – и Тимн привлечёт её к себе.
Но вот в его взгляде промелькнула какая-то неуловимая мысль, и он быстро отвёл глаза.
Теперь оба молчали, глядя на пляшущие языки пламени. Их окружали сумерки, и слышны были лишь звуки леса: шорох листьев, шум дождя, далёкий раскат грома.
Сильвия в смущении покусывала губы, с волнением прислушивалась к тому, что происходило у неё в сердце. Неопытная в любви, она испугалась этого нового для неё чувства, совсем не похожего на то, которое она испытывала к своему жениху. Всем своим существом тянулась она к Тимну – словно в ней вдруг пробудилась родственная ему душа.
Но беотиец уже не смотрел в её сторону. Опустив голову, он думал о чём-то своём и время от времени подбрасывал в огонь древесные щепки. Украдкой наблюдая за ним, Сильвия заметила, как дрожат у него руки, и каким строгим, замкнутым стало его лицо. Ей снова, как в тот день, когда он рассказывал о себе, захотелось пожалеть, приласкать его; захотелось ладонью провести по его щеке, пальцем коснуться его губ...
- Кушанье уже подоспело, а хозяин и не думает показываться, - заговорил Тимн, прервав затянувшееся неловкое молчание. – Думаю, он не отказал бы нам в угощении, как не отказал в крове и очаге.
- Необычный, право же, пример гостеприимства, - с усмешкой отозвалась Сильвия.
Она проголодалась, однако варево в котелке не внушало ей доверия: кто знает, из каких корневищ или плодов оно приготовлено?
- Это похлёбка из дичи. – Беотиец словно читал её мысли. – Наш гостеприимец умеет охотиться. А вон и силки – видишь, у той стены?
Сильвия кивнула: она уже заметила лежавшую неподалёку от неё сеть для ловли птиц.
Тимн суетился у очага, осторожно снимая котёл с похлёбкой, а Сильвия, подтянув к себе колени и обхватив их руками, задумалась о том, что ждёт её по возвращении домой.