Физрук: назад в СССР - стр. 26
– Можешь вернуться в строй, малыш, – сказал я «Чапаеву».
В строю хихикнули, но другие весельчака не поддержали. И я начал перекличку:
– Абрикосов!
– Я! – отозвался самый мелкий шкет, лопоухий и конопатый, но при этом – не рыжий, а скорее белобрысый.
– Борисов!
– Здесь, – буркнул самый толстый.
– Веретенников!
– Тута! – осклабился чернявый живчик.
– Григорьев!
– Болеет, – сообщил конопатый Абрикосов.
– Первого сентября и болеет? – удивился я. – Нашел время…
– У него ветрянка…
– Ясно… Идем дальше… Доронин!
– А как же! – откликнулся «Чапаев».
Я уже начал опасаться, что в этой сборной второгодников и тунеядцев окажется по гаврику на каждую букву, но на Доронине система сломалась. За ним последовал Журкин, потом Зимин и Ильин, следом Капитонов, Константинов, Кривцов, дальше – Макаров, Митрохин, Могильников, Морозов, Отрыжкин. Сидоров. На эту фамилию отозвался рыжий. И сделал он это крайне неохотно. Неужто надеялся остаться для меня анонимом?.. Сидоров, Сидоров… Где-то я уже слышал эту фамилию, причем – уже в этой жизни… Я посмотрел имя и отчество любителя тырить у физруков свистки. Арсений Кириллович… Арсений… Сенька!
– Кем работает твой отец, Сидоров?
– Слесарем, – пробурчал тот.
– Неправда, Арсений Кириллович, – ласково произнес я. – Твой папа старшина милиции… Верно?
Я вспомнил того милиционера, что остановил меня в гастрономе. Он про сына упомянул, что тот учится в моей школе. После моего вопроса огненная шевелюра Сеньки потускнела по сравнению с румянцем на щеках. По спортзалу прокатился гул, в котором слышалось презрение. Рыжий совсем сник. Он явно стеснялся профессии своего папаши в кругу хулиганов и, видимо, скрывал ее от одноклассников. Не удивительно. У этой малолетней шпаны в чести другие специальности. Я не стал дальше мучить Сидорова. Это сделают его подельники… А я принялся перечислять дальше: Тетерников, Трушкин, Ульянов, Уткин, Фазиев, Фирсов, Холодов, Шаров, Щукин, Якушин. Всего двадцать семь душ. Из них пятеро отсутствовали. Уф… Выдохся, проводя перекличку. Взглянул на часы. После звонка прошло всего двадцать минут.
– Вот что, граждане бандиты, – сказал я. – Не стану я рассказывать вам о международном положении. Надо будет в Интер… Телек посмотрите… Я сейчас отлучусь, а вы можете делать, что хотите, но чтобы ни одного рыла не появлялось за пределами спортзала. До звонка! Ясно? Кого поймаю за пределами спортзала, пока урок идет – уши оборву.
Школота завопила «Ура!». Почуяли дух свободы, это ж надо, какое счастье-то привалило – не надо слушать унылые политические постулаты. И, похоже, как учитель, я слегка подрос в глазах пацанов. Можно было счесть педагогический дебют состоявшимся, но я решил еще кое-что добавить: