Философская оттепель и падение догматического марксизма в России. Философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова в воспоминаниях его выпускников - стр. 34
Но вернемся теперь к партсобранию факультета в марте 1949 г. Оно проходило весьма бурно. Настойчиво критиковали кафедру диамата-истмата, заостряя критику и против молодых ее преподавателей (Герман, Куражковская, Вербин, Ковальзон), Вадима Келле, писавшего диссертацию о Гегеле под руководством Белецкого, даже вывели из президиума собрания. Приняли постановление об увольнении проф. Белецкого с факультета, закрепленное и решением совета. Но его восстанавливали не раз высшие партийные и министерские инстанции, несмотря на новые постановления об его увольнении парторганизациями философского факультета и университета. Поддержка Сталиным в 1944 г. (а З. Я. послал ему новое письмо в 1949 г.) «мастера эпистолярного жанра», как говорили на факультете и в университете, делала бессильными все постановления и решения «внизу», как ни кипятилось здесь множество противников Белецкого, а он вместе с Митиным стал активно поддерживать идеи Лысенко, которого приводил на факультет для выступлений перед студентами в большой аудитории. Однажды я пришел, чтобы послушать этого дремучего субъекта, который, в частности, доказывал отсутствие внутривидовой борьбы: «Заяц зайца не ест, волк зайца ест».
После смерти Сталина удалось переместить Белецкого на кафедру диамата-истмата для гуманитарных факультетов, а в 1955 г. министерство переместило его на ту же должность в Инженерно-экономический институт. Никто из сотрудников его кафедры, бывших его аспирантов, за ним не последовал. Один из его активных защитников на факультетских баталиях Иван Михайлович Панюшев рассказал мне об их разочаровании в Зиновии Яковлевиче как в ученом и человеке. Сам я слышал, присутствуя при их собеседованиях (Белецкий жил уже в нашем университетском доме), как после ХХ съезда КПСС он поносил Хрущева за его разоблачение Сталина, почему-то сравнивая первого с Распутиным. Не повезло ему и в личной жизни: со скандалом ушла жена, врач по профессии, а дочь выбросилась с балкона.
Конец диктатуры Белецкого на факультете открыл мне возможность возвращения. Ушли в факультетскую аспирантуру двое основных редакторов, И. С. Нарский и А. П. Петрашик, а М. А. Дыннику, раскритикованному за отсутствие активности в подборе иностранной философской литературы (что было трудно и небезопасно), пришлось оставить заведование редакцией, в которой кроме меня оставались два младших технических редактора. Всё это поставило под вопрос существование редакции в Иноиздате. Я тоже покинул ее, и она была закрыта. Однако ЦК года через два приказало дирекции издательства редакцию снова открыть. Заведующим стал Н. Г. Тараканов, набравший новый состав.