Феноменальный П. Т. Гелиодор - стр. 12
Уолдо и Генриетта Петтигуфер никогда не высказывались об умственных способностях своих сыновей, но, будь на то воля старого Уолдо, он, скорее всего, самолично стёр бы в порошок их обоих. Человеку, который добился всего сам, которого уважала вся община, нелегко было смириться с унижением и признать, что его наследники ведут себя как безмозглые дураки. Он, однако, делал вид, что всё в порядке, и заявлял, что молодым людям, обременённым большой ответственностью, извинительно иногда и расслабиться.
Генриетта, вторя ему, смеялась выходкам сыновей (хотя внутри у неё всё сжималось от ужаса). «Бедная букашечка!» – восклицала она, пытаясь свести дело к шутке, когда Калеб совал в рот таракана и раскусывал его передними зубами. «Ну же, Сэмюэль, довольно завывать, – говорила она. – Оставь флягу с виски, выпей лучше чашечку чаю». И выдавливала из себя улыбочку, давая понять присутствующим, что не придаёт происходящему никакого значения. На самом же деле в такие минуты ей казалось, что в животе у неё корзина с крабами и все они рвутся наружу и щиплются как окаянные.
В усадьбе братья Петтигуферы ничем особенным не занимались. Точнее, они лезли во всё, но при этом не делали ничего. Им достаточно было быть сыновьями Уолдо Петтигуфера. Иногда они отдавали приказы слугам или советовали отцу, как заработать денег. Отец и не думал их слушать. Единственным, от кого братья держались подальше, был мистер Класки, главный управляющий. Отчасти потому, что он пользовался безоговорочным доверием Уолдо Петтигуфера, и ещё потому, что раньше он занимался борьбой и его внушительная комплекция производила на двух оболтусов должное впечатление. Время от времени они поглядывали на скаковых лошадей, но деспотичный родитель не спешил подпускать Сэмюэля и Калеба к своим чистокровным кентуккийцам. Так и жили они день за днём, как две тени, не имея ни малейшего представления ни о своём будущем, ни о самих себе.
В один из таких дней, когда Калеб развлекал детвору очередной своей гениальной затеей, в усадьбу Петтигуферов приехала Алиса.
Раздобыв тарелку и столовые приборы, Калеб устроил обед из муравьёв. Зрителями были дети работников усадьбы – среди них и П. Т. Гелиодор, которого после смерти отца наняли помогать кучеру Моисею, теперь исполнявшему и обязанности конюха. У чернокожего Моисея были крупные и острые, как пила, зубы. П. Т. считал, что Моисей специально их заострил точильным камнем, чтобы раскусить цепи, которыми его сковали, когда он ещё был рабом.
– Ух ты, как бегут! – смеялся Калеб, плотоядно глядя на маленькую колонию чёрных муравьёв, мечущихся по суповой тарелке. Он сидел на старом ореховом пне в тени дубов. – А ну, малявки… – он схватил ложку, как лопату, зачерпнул муравьёв и сунул в рот, – ам!