Фельдъегеря́ генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга первая - стр. 1

История девятнадцатого века – как, впрочем, и история любого другого века – есть, в сущности, величайшая мистификация, т. е. сознательное введение в обман и заблуждение1.

Зачем мистифицировать прошлое, думаю, понятно.

Кому-то это выгодно.

Но не пытайтесь узнать – кому? Вас ждет величайшее разочарование.

Выгодно всем – и даже вам, не жившим в этом удивительно лукавом веке!

В августе месяце 1802 года два императора, русский и французский, встретились на Мальте.

Прутиком на мальтийском песке нарисовали они карту Мира.

Потом эту карту они приложили к Договору, который и подписали там же – на Мальте.

На два десятилетия вперед определил судьбу Европы этот Договор!

Но кто помнит название этого Договора, а у него их было аж целых три?

Мальтийский Договор, Договор на Песке, Договор о внутренних морях.

По этому Договору Черное море должно было стать внутренним морем России, а Средиземное – Франции.

Таковыми они и стали в 1806 году.

Никто не помнит!

Вычеркнут, вымаран, будто История пишется сначала на черновиках, а потом переписывается набело.

Впрочем, так оно и есть.

Но упаси нас Боже от времени, когда этот черновик извлекается из небытия и становится беловиком Истории.

Передел Истории страшней передела Мира. Пример тому Симеон Сенатский, старец Соловецкого монастыря, в миру Александр Романов, постригшийся в монахи сразу же после неудавшегося покушения на жизнь его отца – императора Павла Ι.

Ходили слухи, что он, Александр, в этот заговор был замешан. Но это были всего лишь слухи. Расследование ведь не проводилось.

Никто из заговорщиков не пострадал, если не считать, конечно, Беннегсена, убитого, так сказать, в пылу самого заговора.

Император поступил по-рыцарски.

«Судией вам будет Бог!» – сказал он графу Палену, главному заговорщику.

Граф эмигрировал в Англию.

Повешен на рее русского фрегата «Русская Византия» в 1806 году.

За это самовольство командир фрегата был разжалован Павлом Ι в матросы.

«Вперед Бога и меня посмел, – сказал при этом император. – За то и наказан, чтоб другим неповадно было!»

Разжалованный в матросы капитан второго ранга Корсаков так и не был прощен, даже посмертно. Погиб в Трафальгарском сражении в том же году; а милости, как тогда говорили, на участников сего победоносного для России и Франции сражения сыпались из рук двух императоров – Павла Ι и Наполеона – изобильно.

После известных всем событий, произошедших 14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Петербурге, сей старец обнародовал свою так называемую Историю Александрова царствования.

Что из этого вышло, всем хорошо известно.

Подлинная История России разошлась на анекдоты, как вчерашняя газета – на самокрутки.

С документальной точностью уже доказано, что эти события произошли на тринадцать лет раньше, т. е. в 1812 году, но я оставил прежний год, так как у широкой публики двенадцатый год ассоциируется с другими событиями. Не буду говорить, произошли эти другие события на самом деле или были смистифицированы. Отошлю к моему роману второму «Симеон Сенатский и его так называемая История Александрова царствования».

Те же герои, но в еще более невообразимых обстоятельствах.

Не сомневаюсь, кто-то из моих читателей с негодованием сейчас захлопнул мою книгу! Так я им, так сказать, вдогонку хочу сказать: «Может быть, вы и правы – и Историю нашего Отечества вы знаете превосходно, но уверяю вас, История России Порфирия Петровича Тушина в моем изложении ничем не хуже и уж точно правдивее многих других Историй России. Впрочем, не мне об этом судить, а вам».

И последнее. Жанр своего романа первого я так и не определил. Это и исторический роман, и детективный – одновременно; но отнюдь не историческая сказка – и, конечно же, не мистификация.

Да, вот еще что. Хотя нет. Об этом я скажу позже в послесловии к своему роману.