Фельдъегеря́ генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга первая - стр. 3
Из запоя выбрался через год. Мирная деревенская жизнь потихоньку ввела его, как говорится, в разум. Он занялся хозяйством в своем небольшом подмосковном поместье и достиг на этом поприще удивительных результатов.
На этой почве Порфирий Петрович и сошелся коротко в 1801 году со своим соседом – графом Федором Васильевичем Ростопчиным, а граф был в больших чинах, хотя и в отставке, но не по болезни, а по высочайшему гневу императора Павла Ι!
У них у обоих все было в прошлом, и они проводили долгие часы в жарких спорах о пользе для полей немецкой купоросной кислоты и русского навоза (последнему Порфирий Петрович отдавал предпочтение), о достоинствах американской пшеницы или английского овса и о прочих сельских премудростях. И в редких случаях Порфирий Петрович не брал верх в этих спорах, а ведь граф Ростопчин знатоком тоже был изрядным.
И вот как-то раз июльским вечером они сидели в кабинете Федора Васильевича, сумерничали.
Шафрановая полоса заката лежала на стеклах книжных шкафов, играла радугой в хрустале графина с водкой. И только Порфирий Петрович поднес ко рту рюмку, как впал в свое немое оцепенение.
Граф обомлел!
Конечно, он слышал о болезни капитана в отставке, но впервые наблюдал ее воочию.
Приступ через минуту прошел. Порфирий Петрович как ни в чем не бывало привычно опрокинул рюмку в рот, закусил малосольным огурцом. Лицо его засияло, что закатное шафрановое солнце.
– Простите, любезный Федор Васильевич, – сказал он. – Последствия контузии.
– Что вы, Порфирий Петрович! – возразил граф. – Какие могут быть извинения?
– Да, разумеется, но… – Порфирий Петрович замолчал, встал из кресла, прошелся по кабинету, подошел к графу и протянул руку: – Позвольте откланяться. Прощайте.
– Помилуйте! – изумился Федор Васильевич, пожимая руку Порфирия Петровича. – Что случилось?
– Случилось, что до́лжно было случиться! – заговорил с одушевлением Порфирий Петрович. – Завтра Вы уедете в Москву, и надеюсь, граф, иногда будете вспоминать наши беседы и меня… грешника.
– В Москву? Зачем в Москву? В никакую Москву я не собираюсь! – изумление графа росло.
– Не думайте. Я не сошел с ума. Сейчас к Вам прибудет курьер с императорским Указом. Вы назначены на пост московского генерал-губернатора.
Лицо графа приняло озабоченный вид. Более того, он был в неком замешательстве. Несомненно, отставной капитан на его глазах сошел с ума, и он уже хотел крикнуть своего слугу Прохора, чтобы тот послал за доктором, как сам Прохор вошел в кабинет. И что удивительно, слуга был в не меньшем изумленном замешательстве, чем его хозяин.