Фельдъегеря́ генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга первая - стр. 4

– К Вам… император, – только и успел вымолвить он.

В кабинет вслед за Прохором вошел, нет, конечно, не император, а фельдъегерь – дюжий молодец в запыленном мундире.

– Ваше превосходительство, – обратился он к графу, – Вам Указ от государя императора, – и торжественно вручил пакет Федору Васильевичу.

Указ государя императора был лаконичен, как реплика в анекдоте.

В московские генерал-губернаторы. Немедля!

Павел

Свои белые кулачки сжал до хруста Федор Васильевич Ростопчин, когда прочитал сей Указ, и тотчас преобразился.

– Все свободны, – сухо сказал он, и всем вдруг почудилось, что на нем не турецкий халат, а генеральский мундир. – А вы, Порфирий Петрович, останьтесь, – добавил он не так строго.

– Как? Откуда вы узнали? Непостижимо! – с жаром заговорил граф, когда слуга и фельдъегерь вышли из кабинета. – Расскажите. Мистика!

– Никакой мистики, – спокойно ответил Порфирий Петрович.

– Никакой? Не поверю!

– Разумеется, никакой мистики. Мы, артиллеристы, как вам известно, народ ученый. Вычислить, куда ядро полетит, нам ничего не стоит. Артиллерийская математика помогает.

– При чем здесь ядро?

– А при том, ваше превосходительство, что когда я фельдъегерскую тройку в окне увидел, то и рассчитал ядро вашей судьбы. Фельдъегерь… значит… от государя императора… и непременно… с Указом. С каким? Тут я рискнул предположить, что с назначением вас на пост московского генерал-губернатора. Нынешний уж больно стар, и поговаривают, что в мартовский заговор был замешан. И, как видите, не ошибся! Артиллерия редко ошибается.

– Путаешь ты меня, Порфирий Петрович, – недовольно проговорил Ростопчин. – Ну да ладно! Не хочешь говорить правду… Бог тебе судья. – И Федор Васильевич пристально посмотрел в глаза отставного артиллериста. – А не пойдешь ли ты ко мне служить, Порфирий Петрович? – вдруг спросил он его неожиданно.

– Увольте, граф. Какой из меня чиновник?

– Обыкновенный, правда ядра судьбы математикой рассчитывает! Такие мне и нужны.

– Осени надо дождаться, – заколебался Порфирий Петрович, – урожай собрать, а там и подумать.

– Что ж… думай! Я не тороплю.

На этом они и расстались.

В конце октября Порфирий Петрович получил письмо от графа Ростопчина. Граф не забыл их летний разговор. Не забыл и Порфирий Петрович. Он решительно отказал московскому генерал-губернатору! О чем и написал в ответном письме.

Больше писем от графа не было, но через три года, в декабре 1804 года, к Порфирию Петровичу прибыл от Ростопчина драгунский ротмистр Марков.

Ротмистр был пьян и чем-то напуган. С двумя заряженными пистолетами в руках и двумя за поясом он вывалился из саней – и давай палить во все стороны. Пришлось пьяного драгуна связать.