Фабрика мертвецов - стр. 57
Попал! Посеребренная сталь скрежетнула по кости, и тяжесть на спине исчезла. Но Митя только и мог, что перекатиться на спину — его скорчило в приступе выворачивающего наизнанку кашля.
— Хто там перхает — водички хлебнить та не заважайте его высокоблагородию! —строго прикрикнул урядник из-за деревьев.
— Нихто, Гнат Гнатыч, як бог свят — нихто! — донеслись голоса стражников.
Умрун стоял над Митей. Из-за выщеренных зубов казалось, что тварь улыбается. Почерневшие пальцы с когтями, торчащими сквозь ошметки плоти, точно сквозь порванные перчатки, ухватили Митю за шею. Тот попытался ударить снова, но пальцы умруна намертво сомкнулись на запястье, удерживая руку с ножом, и мертвяк вздернул Митю в воздух. Заполненные червями глазницы уставились на дергающегося в хватке юношу, умрун подождал мгновение, словно наслаждаясь беспомощностью своей жертвы, и со всей немалой силы приложил им об дерево. Прижал к стволу — и над Митей снова распахнулась вонючая пасть.
Митя отчаянно ударил ногой — попал, старая кость треснула под ударом сапога. Мертвяку было все равно. Его перекосило набок — перебитая нога плохо держала, — но пальцы сомкнулись на горле жертвы. Пятки Мити судорожно замолотили по стволу…
Потревоженные листья негромко зашелестели…
— Кажись, стукает хтось? — совсем рядом, чуть ли не возле соседнего дерева неуверенно спросил урядник.
— Делом занимайся, Гнат Гнатыч, а не дятлов слушай! — раздраженно буркнул исправник.
Полузадушенный Митя обвис в лапах умруна: сведенные пальцы еще сжимали нож, но поднять руку он уже не мог.
— Баю-баюшки-баю, не ходи в нашем краю… — мешающийся с шорохом листвы беззвучный шепот сочился сквозь гул крови в ушах. — Придет страшный мертвячок…
Последним усилием Митя изогнулся в умруновых когтях — так выгибается полураздавленный червяк, — уперся спиной в древесный ствол…
— …схватит Митю за бочок!
И всадил подошвы ботинок умруну в живот.
— Аргх!
Толчок! Хватка мертвых пальцев исчезла с его горла — с хриплым криком Митя пролетел сквозь свисающий полог ветвей… солнце хлестнуло по глазам, и он кубарем покатился по земле, взметая за собой тучи пыли.
Последнее, что он успел увидеть там, в глубине рощи — разлетающегося в грязь, в липкие склизкие брызги умруна и растрепанную крестьянскую девчонку лет двенадцати… сжимающую в кулачке истекающее чернотой и гнилью мертвое сердце! Сердце мертвяка судорожно дернулось в перепачканных тощих пальцах… и сомкнувшиеся ветки скрыли девчонку.
Митя распростерся на земле у начищенных сапог урядника.
Сладкий, кружащий голову воздух хлынул в широко распахнутый рот. Каждый вздох отзывался невыносимой болью, но он дышал, дышал!