Эва, дочь трактирщика - стр. 1

1. Глава 1

Из реки тетку вытащил лопоухий Эдд; тут же собрались зеваки.

— Синяя уже, — протянул один из мальчишек, прибежавший вместе с другой ребятней, и заключил: — Померла.

— И это в светлый-то тин! — воскликнул кто-то.

Эдд не слушал: повернул тетку на бок, начал тормошить, проверил, не забит ли чем рот. Несмотря на то, что тело признаков жизни не подавало, парень продолжал стараться.

— Смерть в светлый тин – ужасный знак!

— Бродяжка, — прокомментировали рядом. — Одни кости.

«Кости» вдруг ожили: в горле у бродяжки захрипело, из носа и рта полилась вода, и вокруг обрадовались: умирать во время светлого тина, дней под покровительством милосердной богини Миры, это действительно в крайней степени безответственно. Если уж так приспичило помереть или, наоборот, надо срочно укокошить кого-то другого, то нужно дождаться темного тина.

Спасенная откашлялась, уперлась руками в грязь и стала в немом ужасе оглядываться; жирная крыса уверенно и нагло пробежала рядом, и тетка завизжала так, что единственное застекленное окошко неподалеку чуть не разбилось. А потом как вскочит! Тяжелая мокрая тряпка, в которую превратился подол ее платья, облепил худенькие ноги.

Собравшихся позабавил вид спасенной:

— Что, красуля, перебрала? — почуяв запах спиртного, осведомился мужик с сальной головой.

— Пить в светлый тин – грех! — отчеканила высокая горожанка.

Спасенная начала озираться, запуталась в собственных ногах и неловко села на землю; при этом неопределенного цвета платок слетел с ее головы, явив потемневшие от воды, но все равно явственно рыжие волосы.

Тут уж Эдд тетку узнал: она помогает в храме Миры Милостивой и пару раз кормила его горячей похлебкой, а однажды осенью даже драную, но еще пригодную куртку всучила. В общем, хорошая тетка – не зря спасал.

— Боже, — выдохнула она, начиная дрожать от холода – а может, и от чего другого. — Боже!

— Язык прикуси! — прошипела стоящая рядом горожанка. — Кто ты такая, чтобы упоминать богов? И ноги прикрой – стыдоба!

Глазищи рыжей раскрылись еще шире, и она, посмотрев теперь уже прямо на Эдда, прошептала:

— Где я? Что это за… страна?

— Ренс, — ответил парень.

На лице женщины остались непонимание и какое-то беспомощное выражение.

— На юге мы, — пояснил тогда Эдд, решив, что тетка еще не совсем пришла в себя. — Город Сколль.

— Европа? — дрожащим голосом и с большой надеждой спросила рыжая.

— Ренс.

— А материк какой?

— Материк? — не понял Эдд.

Рыжая выругалась. Другая тетка, что стыдила ее, подскочила к ней и бац оплеуху; дети расхохотались, Эдд нахмурился, а рыжая возьми да обмякни, потеряв сознание. Хорошо хоть сидела, а то могла бы головой здорово тюкнуться.

— А вот щас и помереть могла, — мрачно глянул на давшую волю рукам дамочку Эдд.

— Ты мне еще поговори! — замахнулась она и на него. — Видно же – пьянь! Как таких только земля носит? Наклюкалась и в реку, а нам вытаскивай!

— Не такая она, — укоризненно проговорил Эдд. — В храме помогает.

Дамочка фыркнула, а сама скоренько отошла, да так и растворилась где-то во дворе. Мужик же с сальной головой, большой знаток пива, склонился к рыжей, принюхался и теперь уже с уверенностью сказал:

— Не знаю, кто такая, но то, что пила – зуб даю.

— В храм надо снести, там разберутся, — решил Эдд.

Ева пришла в себя на полу под колючим полотном; приподнявшись, девушка обнаружила, что и под спиной то же самое колючее полотно, а под ним сено. Ева поморщилась, сглотнула – ну и привкус во рту, гадость! – и огляделась.

Стены – серый камень, деревянные ставни раскрыты, тело колет грубая ткань, а волосы влажные. Да, явно не родные пенаты… Ева осторожно встала, вздрогнула, ощутив босыми ступнями холод пола, и прошла к узкому окну. Выглянув, она увидела сад, а дальше черепичные крыши, много крыш, и вдалеке серую ленточку реки. Но где же провода? Антенны? Что это за город?

«Ренс», — вспомнился ответ коренастого паренька.

Ренс… Это где? Провинция Франции, быть может? Но говорил-то паренек точно не на французском… Ева медленно отошла от окна. Как она оказалась здесь? Заснула у себя дома в кровати, а проснулась уже на грязной улице… а потом крыса пробежала… чумазые дети смеялись… и какая-то странно одетая женщина стала ей выговаривать… Оголилось плечо, и Ева натянула рукав на положенное место. Тогда и заметила, что рука не ее – ногти обломанные, кутикула разрослась, кожа сухая и в пигментных пятнах. Ева вытянула вперед обе руки, затем начала щупать тело…