Это просто цирк какой-то! - стр. 40

Моя любовь к собакам была настолько очевидной, что вся стая и сама дрессировщица поверили мне и приняли почти сразу. Когда аденовирус отступил и трое болезных окрепли настолько, что вышли из карантина, с ними уже можно было гулять. Мне тоже давали несколько поводков, и мы часами бродили по огромному ближнему пустырю за шапито. Всем составом: Алдона, ее двенадцать псов и я. Это был огромный кусок счастья: кусты, цветы, прозрачный воздух, свора скачущих вокруг собак и старенькая дворняжечка Басенька у меня на руках – она почти не ходила, а погулять старушке хотелось.

Там, на этом заброшенном футбольном поле, Алдона однажды и рассказала мне вот что:

– До тридцати пяти я работала канат, лауреатств всяких мы с мужем наполучали, премий и титулов. Он крупный был, суровый такой эстонец с почти прозрачными светлыми глазами. Долго, непозволительно долго его молчание я принимала за проявление мужественности, жестокость на репетициях – за целеустремленность, а себя – за бестолковую и бесталанную дуру. Детство в детдоме научило меня радоваться малому и ценить семейные отношения. Даже тому, что он ронял меня довольно часто и больно и сам же потом исходил матерным ором, я тут же находила оправдания.

Пока однажды на репетиции муж не выбросил[18] меня на финальном трюке особенно неудачно, мимо страховочной сетки. Настолько неудачно, что пришлось отлеживаться сутки на конюшне. Благо был выходной, и муж уехал к своей матери, которая жила неподалеку в деревне, так и не заметив моего состояния.

Я лежала в свежем сене, а рядом расположились собаки. Чужие собаки. В коллективе работала известная дрессировщица, дама позднего элегантного возраста, который предшествует откровенной старости, холодная, величественная и строгая. Псы подчинялись ей беспрекословно, номер проходил на ура. Это было крепкое партнерство, построенное на взаимном уважении – я чувствовала, что именно на уважении. Любить стареющую Снежную Королеву было сложно даже огромным собачьим сердцам. В выходные собаки гуляли по всей пустой конюшне, которая, по счастью, была большой и закрывалась – служащие запускали самых крупных псов туда (мелкота оставалась в просторных клетках) и занимались своими делами, пользуясь отсутствием в цирке руководителя номера, которая предпочитала проводить время в гостинице, а не с собаками. И вот я лежу, голова кружится, тошнит, то в жар, то в холод бросает, странная слабость накатывает волнами и будто что-то отрывается внутри, отрывается и падает… пригрелась среди разноцветных мохнатых боков и уснула. Вернее, отключилась, как потом выяснилось.