Эрон - стр. 38
Побиск был из хиппи.
Боясь нашлепать мокрыми бутсами по кленовому паркету, Побиск снял башмаки в прихожей и остался босиком, носков он не признавал. На нем красовалась безрукавая фуфайка с самодельным значком группы «Rolling Stones» плюс фото Микки Джеггера, пришпиленное английской булавкой, какие-то необъятные цветастые клеши из гобеленовой ткани, из которых торчали нагие наглые ноги, вокруг шеи повязан пестрый несвежий платочек с молитвой «Make love not War», длинные сальные волосы были расчесаны на пробор и схвачены головной индейской веревочкой.
Так выделяться из толпы Ева ни за что бы не стала, но ей нравился забавный вид Побиска. Побиск недавно вернулся из армии и работал механиком по ремонту автоматов газированной воды, готовился поступать в медицинский, учиться на патологоанатома, но одевался вот так – шутом. «Я не хочу походить на свою участь», – говорил он Еве.
– Ты, что ли, хиппи? – минут через десять вдруг изумился Билунов, обсасывая раковую клешню. Побиск враждебно молчал, попивая чаек. Как только эта стайка галстучных мальчиков вошла в дом, он почуял – быть драке. Закинул ногу на ногу.
– Ей богу, пункер! – обратился Филипп к остальным. – Только вот не могу понять, кто он в натуре: дыра или мэн?
– Глюк от компота, – подхватил гаерский тон Вадик Карабан, – такие копыта отрастил.
– Фуй, у него ноги воняют, – Виталик Ардачев дурашливо зажал нос двумя пальцами. Ангелы окрысились.
Пункер – панк.
Дыра – след от иглы.
Глюк – галлюцинация от укола.
Компот – отвар маковых головок на сахаре.
– Пожалуй, хватит, – вмешалась Ева, – он мой гость. И у него сегодня день рождения.
Вот этого говорить вовсе не следовало. Ева наивно хотела воззвать к культурному чувству сверстников, но добилась обратного.
– Нет, оно – герла, – подвел черту Билунов, изучив голую ногу Побиска, – вижу следы педикюра.
– Это струна, – поддакнул Карабан.
– Может, педик? – меланхолично предположил Клим Росциус.
– Сказано же: оно – гость, – глаза Пруссакова пыхнули злым огоньком, точь-в-точь, как у бабушки в приступе гнева. Только тут Ева поняла, что компания выпила больше обычного.
– А мне мальчик по кайфу, – Лилит закурила мужской «Житан», – очень брендовый. И не стоит гасить, если не все хотят гладить брюки и делать карьеру.
Струна – игла от шприца. Брендовый – фирменный. Гасить – бить.
Она выразительно посмотрела на Филиппа, но тот не собирался упускать жертву. Чтобы больнее задеть Филиппа, Лилит даже перешла на сленг хипстеров, здесь это было не принято.
Ева перевела дыхание – получи! – больше всего она сейчас рассчитывала на поддержку подруги, но Лилит меньше всего думала сейчас о ее чувствах, она знала, что Филипп ценит только сопротивление, и хотела понравиться ему злоречием очередного протеста. Сегодня она уже третий раз открыто дерзила Билунову. «Неужели он до сих пор не догадывается, что я увлечена им?» – думала Лилит. Зато что-то неладное заподозрил Илья Пруссаков, он еще не разобрался, что ревнует свою Белоснежку к Филиппу: последние дни все самочувствие компании стало зависеть от вибраций тайного треугольника.