Ельцин как наваждение. Записки политического проходимца - стр. 73
– Вадим Викторович, вам не удалось что-то выяснить в Питере по моей просьбе?
Бакатин отвечает, не отрывая взгляд от бумаг:
– Все нормально, через пару дней получат паспорта.
– Спасибо вам огромное! Как все просто, когда есть возможность попросить министра! Неужели сотрудник ОВИРа сам не мог войти в положение?!
– А он и не должен «входить в положение». Он должен работать строго по правилам, ни в чем не отступая от них. А то, что правила эти устарели, что работают не на гражданина, а против него, что выезд из страны требует демократизации, так это наша с вами забота, а не его.
– Вы думаете, с ними, – киваю в сторону партера, занятого ликующими по сигналу посланцами среднеазиатских компартий и русской глухой провинции, – что-то удастся переменить?
Бакатин неопределенно пожимает плечами. Может, не хочет откровенничать с малознакомым человеком, да к тому же еще и журналистом, а, может, тоже руководствуется жизненным правилом: «Ты помог – забудь, тебе помогли – помни». Хорошо бы так…
В коротком перерыве между заседаниями встречаю Льва Суханова. Тот, с неизменной папочкой под мышкой, степенно прохаживается в холле Дворца съездов. Сейчас мой давний знакомец явно не «при исполнении», поскольку шефа он, по обыкновению, поджидает с иным, торжественно-напряженным выражением лица. Совсем как у солдата перед присягой. А еще не позволяет себе отвечать на приветствия лиц иной политической ориентации. Так было всегда, а после того, как Ельцин возглавил Верховный Совет РСФСР, это стало особенно заметным. Сейчас же он открыт для всех – расслаблен, улыбчив и дружелюбен.
– А что, шеф не на съезде?
– Что ему тут делать? Говорильня!
В этом я с ним не могу не согласиться – чем ближе к концу, тем явственней становится бесплодность партийного слета. Восславляют то, чего уже давно нет. Требуют того, во что и сами уже не верят. Какая-то фантасмагория. Поминки по еще не почившей, но уже неживой партии.
– Когда он хочет заявить о выходе из КПСС? В последний день или раньше? Хотелось бы знать заранее.
– Узнаешь. Он, кстати, несколько раз спрашивал о тебе. Ты бы в перерыв съездил к нему в Белый дом. У него к тебе серьезный разговор.
Я догадываюсь, о чем может пойти речь, – о том, чтобы перейти на службу в аппарат председателя Верховного Совета РСФСР. Мне, конечно, льстит, что я не забыт, но расстаться с «Комсомолкой» пока не готов. Уж больно мне там комфортно. Хотя, если на съезде одержат верх коммунистические ортодоксы, мои творческие перспективы в советской прессе станут довольно призрачными. Вот тогда, возможно, и скажу «да».