Его марионетка - стр. 36
– Отлично, справимся, – уверено произносит Лар, продолжая увлекать меня за собой. – Я вступаю, ты подхватываешь. Понятно?
– Ага, – бормочу.
Он резко тормозит, я почти врезаюсь в него. Лар поддевает подбородок пальцами, заглядывает мне в лицо:
– Доверься мне, – шепчет, наклоняется и целует – легко, нежно, заставляя крылья распахнуться за спиной.
– Всегда, – отзываюсь неосознанно, – вместе…
Он сжимает мою ладонь, и мы синхронно, шаг в шаг, выходим на сцену. Огромный белый рояль дремлет. Сейчас он похож на сонного хищника, но совсем скоро проснётся, и тогда его надо кормить и кормить музыкой. Иначе ты будешь сожран, погребён…
Рояли безжалостны. Вы не знали?
Конферансье спешено выбегает из-за наших спин, кланяется, натягивает на лицо улыбку.
– Уважаемая публика, – говорит, как ни в чём не бывало, хотя минуту назад слал кары небесные на наши головы, но Тамара Михайловна отбила атаки, – у нас небольшие изменения. Вместо Феодосии Рубановой для вас выступит дуэт – Илларион Старшилов и Феодосия Рубанова.
Вот теперь мы имеем право выйти, поклониться и пройти к роялю, у которого, незамеченный нами, как по волшебству, появился второй табурет…
А дальше…
О, это была магия, полёт, секс…
Вы знали, что мелодии по большей части очень чувственны? И если уловишь это – можно кончить. Как я… на последних аккордах…
Мне было хорошо. Так хорошо, словно музыка смыла с моей души и совести всё то отвратительное и гадкое, что марало их до сих пор. Очистила, вознесла. И я была благодарна музыке и Лару…
Тамара Михайловна перехватывает нас за кулисами:
– Великолепно! – не произносит, а буквально пропевает она. – А как сыгрались! Признавайтесь, репетировали дома? – переводит взгляд с одного на другого.
Лар пожимает плечами:
– Да нет, чистая импровизация…
– Ларик! Да ты что? – всплёскивает руками почтенная женщина. – Это же гениально. А сейчас оповещу судей.
Илларион морщится:
– Давайте без этого. Нам не нужна никакая победа, дипломы, пусть уйдут тем, кому надо…
Тамара Михайловна хватает ртом воздух:
– И тебе, Феня?
– И мне, – киваю, глядя на Лара, который беззастенчиво обнимает меня за талию. – Я вообще участвовала только в память о маэстро.
– Так и есть, – подтверждает Илларион, раскланивается, целует руку заместительнице директора и переходит на заговорщицкий шёпот: – А теперь я уворую у вас участницу. Дальше как-нибудь без нас.
И Тамара Михайловна позволяет, благословляя.
Его чудесные глаза сияют, когда он уводит меня прочь. Похищает. И я счастлива быть похищенной.
– Куда ты меня ведёшь? – всё же решаюсь спросить, когда мы выскальзываем из здания филармонии через чёрный ход.