Его марионетка - стр. 17
Но контакты так и не налаживаются. А маму я теряю всё сильнее и сильнее. Большую часть времени она проводит с Семёновым. И когда я ставлю ей это на вид – взрывается: типа, неблагодарная! Нас приютили, содержат! Ты дома, а не в детдоме!
Людка подкалывает меня, обзывая мою мать всякими гадкими эпитетами, которые имеют общее значение – падшая женщина. И чем дальше, тем мне сложнее ей возражать. Ведь не успел умереть отец, как она стала жить с другим мужчиной!
Моя мама, раньше спокойная и уравновешенная, становится нервной, истеричной, срывается на меня. Словно я – источник всех проблем.
Жаль, что у меня нет бабуль. Папина мама умерла, когда мне было семь. Мамины родители погибли ещё до моего рождения – они отправились отдыхать на большом корабле, а тот потерпел крушение… Многих не смогли спасти. Дедушку с бабушкой вытащили, но они умерли уже в больнице…
Будь у меня бабули, я бы уехала. Чтобы не видеть этой грязи и гадости.
Но совсем происходящим я бы могла смириться, если бы мне не запретили музицировать. Рояль в доме был только один, Людмилин. И она мне пригрозила, что переломает пальцы, если я подойду к её инструменту.
Школу искусств мама оплачивать перестала, хотя и обещала мне поговорить об этом с Никитой Дмитриевичем. Но в итоге – развела руками.
– Извини, малыш, – обычно говорит она, когда я поднимаю этот вопрос, – пока мы не можем этого себе позволить.
Без музыки я глохну, слепну, брожу в темноте…
Кроме того, мне приходится слушать, как Людмила терзает бедный инструмент. Мы участвовали вместе в нескольких конкурсах. Я знаю, как ей доставалось второе место – приезжал её отец и просто орал на всех, запугивал, угрожал. И жюри предпочитали не связываться. Моё первое мне всегда доставалось честно. И вот теперь она лишилась своего главного конкурента. Может претендовать и на первые места.
Мне не жалко.
Мне до зуда в пальцах хочется играть.
Дожидаюсь, когда она уезжает в торговый центр со своей няней – да-да, ей тринадцать, а у неё ещё няня, и моей мамой (с ней мама тоже чаще, чем со мной, и хотя Люда её ненавидит и унижает при каждом случае, мама не оставляет попыток выслужиться, завоевать доверие) – достаю единственные ноты, которые у меня остались: подарок коллектора с необычными глазами, расправляю страничку и сажусь к роялю.
Касаюсь клавиш и замираю, внимая задрожавшим в воздухе звукам. Как прекрасно! Даже глаза щиплет, так давно я не играла! Кажется, целую жизнь назад.
Пальцы парят над клавишами… Чёрное… белое… черное… белое… Но их соединение даёт не серый – радугу. Идеальную, абсолютную красоту. И я отдаюсь ей, растворяюсь.