Эфириус 2. Что скрывает Эдем (попаданка) - стр. 27

– Это точно вторая? Мне показалось, я видел и третью. Надо перепроверить.

– Нет, точно вторая. Но тоже очень краси-и-вая... Можете выпускать третью, госпожа Мартинез...

Лана ухмылялась, флиртовала тенями и взглядом с мужчинами, половина из которых выглядела невероятно довольной, хотя они то и дело сбивались со счёта. Но, заметив нас, тут же оторвалась от своего занятия, и её улыбка из снисходительной сделалась кровожадной, а голубые глаза, устремлённые ко мне, наполнись угрожающим блеском.

– Третья! Четвертая! Пятая!.. Госпожа Мартинез, пожалуйста, не так быстро!

– Пятая или шестая?!

– Вроде пятая...

– Как по мне шестая...

– Сколько их всего? – тихо спросила я Шона, глядя на то, как её жуткие копии прохаживались, плясали вокруг охраны, то уменьшаясь, то увеличиваясь, переплетаясь друг с другом и разъединяясь.

– Семь. До понедельника, Лана! – мрачно бросил он, проходя мимо неё.

– Пятая, пятая! Нет, шестая...

– До свидания, Лана, – попрощалась я.

Она кивнула, продолжая буравить меня хищным взглядом, который ничего хорошего не обещал. По коже поползли мурашки, а настроение, и без того неважное, сделалось ещё хуже. Только оказавшись в салоне карлёта и плотно захлопнув дверь, я почувствовала себя защищённой.

Мотор зарычал. Откуда-то с улицы послышались мужские крики: «Госпожа Мартинез! Госпожа Мартинез!», но мне было не до них.

Я стала пристёгивать ремни безопасности, как внезапно обернулась и увидела одну из теней Ланы. Она уютно устроилась на заднем сидении… нашего карлёта! между запечатанной картиной и корзинкой с фруктами.

– Твою ж...! – выпалила я, от неожиданности подпрыгнув на месте, и больно ударилась головой о купол.

Послышался какой-то шелест, отдалённо напоминавший смех.

– Наслаждаешься свободой, Лана? – сухо произнёс Шон, поймав её отражение в зеркале. Она кивнула. – Понимаю. Но тебя уже ждут.

Тень пожала плечами и растворилась, а синий карлёт наконец взмыл в небеса. Какое-то время мы летели молча. Я размышляла о том, почему Лана устроила это представление. Наверное, таким образом она не только хотела, намекнуть, что будет и дальше за нами шпионить, но и пыталась скрыть факт отсутствия одного из её сумеречных клонов от охраны.

Шон хмурился, с силой сжимал руль и тоже думал о чём-то своём.

Когда особняк господина Штольцберга остался позади, он включил автопилот и полез за картиной. Грубо разорвал бумагу – и оттуда вырвалась белая масляная рука и схватила воздух в сантиметре от его рубашки.

Шон поморщился.

– Какая прелесть. – Прозвучало почище отъявленного ругательства.

– «Жертва любви», – тихо сказала я, настороженно наблюдая за ним. – Не смогла найти предлог для отказа.