Дым - стр. 27

– Обычно на дне рождения тосты говорят гости, – уже в микрофон вещает Палыч с гитарой в руках, – но у нас повелось по-другому. Встречаешь Новый год живой – будь добр сказать слово. Поэтому всем, кто несет службу вместе со мной, я хочу выразить самую искреннюю благодарность и попросить ребят лишь об одном: просто не забывайте жить. Здесь и сейчас. Не оглядываясь на прошлое и не гадая, настанет ли завтра.

А затем Палыч запевает про огонь, без пощады палящий, и друзей самых настоящих, которые всегда подставят плечо. Душевно поет, бьет по больному. Пока меня не накрыло, я осторожно касаюсь Юны, которая одна осталась стоять у стола, все уже под сценой завывают.

– Если хочешь уйти, сейчас самое время.

Один кивок, две крупные купюры, брошенные на стол, подхваченные куртки, и я увожу Юну сквозь толпу за собой. На улице вдыхаю свежий воздух, мозг перезагружается, и я отчетливо понимаю, что не хочу ее отпускать. Холодная ладошка греется в моей вечно горячей руке.

– Машина в пяти минутах, прогуляемся? – я не спрашиваю, скорее, предупреждаю, но мой голос тонет в шуме дождя, обрушившегося с неба.

Одежда стремительно намокает, и я ожидаю от спутницы чего угодно, сам уже собираюсь стартовать с места. Но Юна просто закидывает голову к небу и смеется, а я неожиданно не могу оторваться от нее. Ни взглядом, ни кожей.

8. Глава 8

Юна

Ramil’ – Ангелом

Я отсчитываю время сорвавшимися с неба каплями. Вот одна, вторая, третья падают и стекают по лицу Феда. Сейчас он не Дым, другой. Таким я его еще не видела: без привычной брони, улыбающимся, с искрящимся взглядом, который устремлен вверх. Теплым таким.

Я ведь патологически сторонюсь мужчин, уже много лет не подпускаю никого близко к себе, потому что мне было очень больно. Да и вообще зачем? Но сейчас пожарный стоит так близко. Я могу в темноте различить серебряный блеск его глаз.

На моих губах остается привкус дождя. Он шпарит без остановки, а я касаюсь холодной ладонью пылающей щеки и, не сдерживая себя, смеюсь. Наверное, это погода на меня так действует, других объяснений не вижу.

– Пойдем, – слышу я едва ли не затерявшееся в стуке дождевых капель, которые нападают все яростнее, жалят, затекают за шиворот.

Фед на мгновение сжимает мои пальцы сильнее, будто бы увлекая за собой.

– Мы испортим твою машину, – я упираюсь, – мы же мокрые, как…

– Это не твои проблемы. Пойдем, – говорит, но не двигается. Смотрит и не моргает.

Я тоже стою. Лоб и глаза заливает, отчего их начинает нещадно щипать.

Он первый выходит из транса, тянет меня за руку. После пары шагов мы ускоряемся вместе, несемся по лужам, а льет все сильнее. Я, кажется, промокла до нитки, замерзаю под порывами холодного осеннего ветра.