Дым - стр. 29
Этот неудачник всегда ищет легкой наживы, вечно влезает в денежные пирамиды, закупает никому не нужные товары. В тридцать лет он до сих пор не понимает или не хочет понимать, что бесплатный сыр только в мышеловках. Его полностью устраивает, что по итогу все проблемы расхлебывает Асия. Которая клятвенно обещала мне полгода назад, что окончательно рассталась с Сёмочкой и лучше убьется, чем снова вернется к нему. Ага, как бы ни так.
Звон бьющейся посуды стирает мою ухмылку, мне больше не до шуток. Особенно когда сквозь поток нецензурной брани я различаю детский плач.
Это Лиса плачет, я узнаю ее плач из миллиона других. Столько раз слышала его, пока пыталась одна после роддома в двадцать один год понять, что делаю не так.
Я прохожу мимо кухни, где двое так увлечены руганью, что не замечают меня, и бегу прямиком в дальнюю комнату, где оставляла Лису. Сердце рвет каждый шаг, приближающий к ней.
– Малыш, ты где? – зову я в панике, оглядывая кровать, пол и все углы. Потому что не вижу ее, потому что она притихает, как только слышит мой голос. – Лисенок?
Несколько секунд тишины я просто умираю медленной смертью. А когда тоненькая ручка показывается из-под кровати, я мигом кидаюсь на пол и сгребаю заплаканную малышку в объятия. Тревога отпускает меня лишь на короткий миг, а уже скоро ярость и злость подступают к горлу.
– Все, малыш, все! Мама рядом. Я здесь.
Сейчас, когда я держу в руках Лису, то уже знаю, что больше не доверю ее Асе, а она была моим единственным спасением. Ну и плевать! Прорвусь!
Я поднимаю контуженного крокодила с одной лапой, заворачиваю Лису в плед и, поцеловав ее в крохотный носик, выхожу в коридор, чтобы встретиться лицом к лицу с сестрой. Уверена, на моем все написано крупным шрифтом.
– Юн, – тихо бормочет она.
– Даже не начинай, просто уйди.
Я обхожу ее, но Ася цепляется за мое плечо.
– Юн, я не хотела, у меня не с ним было свидание. Честно, клянусь! Он пришел и все испортил, он…
Кажется, Ася совсем не видит своей вины. Ни в чем. Дернувшись, я стряхиваю руку, но не помогает.
– Юна, это он начал!
– Так не надо было его впускать!
Сестра отшатывается, как от удара. Наверное, потому что я никогда не повышала на нее голос. Но он у меня есть и прорезается, лишь когда дело касается Лисы. Только ради нее я могу быть такой.
Хлопок входной двери, и три этажа остаются позади в несколько прыжков. Блок на мысли и чувства, блок на мольбы Аси простить, что так вышло. Прочь из подъезда, глоток свежего воздуха, и только теперь приходит осознание, что я насквозь промокшая с раздетым ребенком на руках. Еще и телефон сел. Ну хотя бы дождь закончился, правда, это слабое утешение.