Двенадцатая ночь. Перевод Юрия Лифшица - стр. 7

ОЛИВИЯ. Вы болезненно себялюбивы, Мальволио, у вас дурной вкус, вас ничто не радует. Люди великодушные, честные, открытые не относятся к шутовству всерьез, не принимают, как вы, безобидные раскаты грома за пушечную канонаду. На профессионального шута не принято обижаться, как и на благоразумного во всех отношениях человека. Потому что насмешки первого не считаются оскорблениями, а порицания второго не бывают насмешками.

ФЕСТЕ. О Меркурий, пусть она преуспеет в надувательстве за свое отличное отношение к дуракам!

Возвращается МАРИЯ.

МАРИЯ. Мадам, к нам пожаловал юный джентльмен. Он горит желанием переговорить с вами.

ОЛИВИЯ. Не от герцога ли Орсино?

МАРИЯ. Не уверена, мадам. Впрочем, это отличный молодой человек с приличным сопровождением.

ОЛИВИЯ. Почему же он не вошел?

МАРИЯ. Потому что ему не дает пройти сэр Тоби, ваш родственник.

ОЛИВИЯ. Стыд-то какой! Вели ему немедленно уйти. Когда он говорит, его можно принять за сумасшедшего.

(МАРИЯ уходит.)

Сходи лучше ты, Мальволио. Если это ходатай герцога, то я больна, померла, уехала, – все, что угодно, только бы отвязаться от него.

(МАЛЬВОЛИО уходит.)

Теперь вам ясно, господин шут, что ваши жалкие потуги давно вышли из моды. Людей они только раздражают.

ФЕСТЕ. В таком случае, мадонна, почему ты встала на нашу защиту? Можно было подумать, что ты намерена определить в шуты своего первенца – пусть Юпитер запихает в его головенку побольше мозгов, поскольку у твоего самого близкого родственника – вот и он, легок на помине! – pia mater мягче некуда.

Входит ТОБИ.

ОЛИВИЯ. Боже мой! Он опять пьянехонек! Кто там пришел, родственник?

ТОБИ. Какой-то джентльмен.

ОЛИВИЯ. Какой-то! Какой именно?

ТОБИ. Именно такой. Там джентльмен, между прочим. (Икает.) Пропади пропадом эта селедка! (ФЕСТЕ.) Видишь ли, дурачок…

ФЕСТЕ. Еще как, сэр Тоби!

ОЛИВИЯ. Бедный родственник! На дворе только полдень, а ты уже невменяем.

ТОБИ. Как это – не в меня ем? Я ем только в меня. Не в тебя же. Там какой-то тип заявился.

ОЛИВИЯ. Это невыносимо! Кто заявился?

ТОБИ. Черт его знает. Может, сам черт: захотел – и явился. Мне на него плевать. Верьте слову. Или не верьте, дело ваше. (Уходит.)

ОЛИВИЯ. Господин шут, кого напоминает пьяница?

ФЕСТЕ. Утопленника, придурка и умалишенного. Первый стакан дурит ему голову, второй – лишает ума, третий – топит.

ОЛИВИЯ. Тогда пора начать следствие по делу о самоубийстве сэра Тоби: в нем сидит никак не меньше трех стаканов. Иди посмотри, как он там.

ФЕСТЕ. Там, добрая мадонна, чуть больше двух стаканов. Иначе дураку незачем было бы смотреть на сумасшедшего. (