Двенадцать детей Парижа - стр. 117
Тангейзер вздохнул. Он все сделал неправильно. Нужно было подняться и посмотреть самому. Но теперь сделать это было еще труднее. Он протянул руку, намереваясь похлопать своего юного помощника по плечу, но мальчик отпрянул.
– Юсти, мне не следовало просить тебя. Я проявил слабость. Прости, – пробормотал рыцарь.
– Я рад, что могу вам помочь, – возразил протестант. – Это было не так ужасно. Не так ужасно, как видеть своих братьев.
– Нет. – Иоаннит посмотрел ему в глаза. – Это хуже.
Он подумал, не испытывает ли юноша злорадства, мрачного удовлетворения от того, что убийца его родных тоже потерял своих любимых людей. Но если это было и так, его нельзя было в этом винить. А может, это в Матиасе говорит его собственная злоба?
– Иди и жди меня вместе с Грегуаром и Клементиной, – велел он Юсти.
– Я еще не был на верхнем этаже, – попытался возразить тот.
– Не волнуйся.
– Что вы собираетесь делать?
– Иди и жди на улице.
Когда Юсти ушел, Тангейзер перестал сдерживать себя, и его вырвало прямо на собравшуюся у его ног кровь. Желудок был почти пуст, но его вырвало еще раз, и стало немного легче.
Он начал подниматься по лестнице. Мертвый лакей, гостиная с мертвыми детьми, Симона д’Обре, привязанная за щиколотку двумя ярдами золотистого шнура, – все как описывал Юсти. Отрезанные гениталии, которые он нашел у двери в сад, не принадлежали никому из тех, кто был здесь. На жертвах было множество ран – их убивали яростно, но неумело, не имея представления о жизненно важных органах и кровеносных сосудах. Человек, убивший Алтана, был опытнее. Но его банда явно состояла не из матерых головорезов – даже среди преступников не так много убийц. Скорее всего, это юнцы, стремящиеся взять от жизни все за те несколько лет, что им осталось, пока болезни, насилие или виселица не подведут черту под их существованием.
Своих убитых грабители забрали с собой. Им пришлось потрудиться, причем явно не из уважения к мертвым. Они – то есть он, самый опасный из них, убийца Саваса – не хотели, чтобы их узнали.
Госпитальер поднялся по узкой лестнице и обнаружил наверху две спальни, обе разграбленные – там не оказалось ни простыней, ни подушек, ни даже матрасов. Во второй комнате он почувствовал запах Карлы. Запах ее кожи и любимых духов. Матиаса захлестнула волна горя. Нет, он не имеет права на чувства!
Свежая сажа в камине и черные следы на полу. Тангейзер вспомнил, что видел сажу на отпечатках маленьких ног за дверью. Старый трюк. Они спустили по дымоходу мальчишку, чтобы он открыл им дверь. Очевидно, из этого ничего не вышло. Тангейзер предположил было, что именно этого парня Алтан повесил на двери, однако отрезанные гениталии принадлежали взрослому человеку. И еще он был уверен, что его жена не позволила бы убить ребенка.