Две половинки целого - стр. 12
Он нервно закуривает и продолжает совсем уж едва слышно. Тогда почему его тихие слова гремят в моих ушах неистовым набатом?
– Мы ведь там, на кровавом карельском болоте, вытаскивали из окружения всех раненых: и наших и немцев, и тех, у кого была татуировка на левом плече и тех, у кого ее не было. Ты знаешь, с татуировкой даже проще – не надо потом гадать какая у него группа крови. А вот теперь я думаю: знай я тогда про лагеря смерти, спасал бы я эсэсовцев под огнем большевистских батарей или бросил бы их там? И ты знаешь, что самое мерзкое? У меня нет ответа.
Он гасит окурок и криво усмехается:
– А ведь они тогда меня представили к "Железному кресту". Ты представляешь? К их поганому нацистскому "Железному кресту"!
– А вы?
– А я им выложил все что об этом думаю. На хорошем немецком языке, между прочим, причем выражений я не выбирал.
– Ну и..?
– Как ни странно, они почему-то не обрадовались. Требовали даже отдать меня под суд или выдать Гестапо. Но хрен им суд и хрен им Гестапо. Правда пришлось перевестись к вам в Лапландию, но это может и к лучшему. На юге, похоже, больше ничего не намечается, а вот тут…
– Что "тут"? Вы что-нибудь знаете?
– Я знаю немногим больше твоего. Вот только зачем генерал Сийласвуо приезжал в Оулу? Вчера я встретил его на вокзале, когда он садился на хельсинский поезд. На мой немой вопрос, он мрачно сказал: “Ничего хорошего, майор. Из города они уйдут без боя, но с Рендуличем договориться не удалось и никель они за просто так не отдадут. Они-то успели подготовиться, а вот мы нет”. Потом он помолчал и добавил: "Бедная Лапландия!" Ясно стало, что русские заставляют нас всерьез выступить против наци. Ну, что ж, нет худа без добра. Может тогда, когда мы будем с ними в разных окопах, мне хоть немного полегчает. А может и не полегчает. И, все же, так будет лучше. Да и с русскими стоит, пожалуй, быть на одной стороне. Но при этом следует ожидать от них любой пакости, конечно.
– Вы хорошо знаете генерала, доктор?
– Неплохо. И именно это меня смущает.
– Почему? Потому что он “Кровавый Ялмар?”
– Оставь в покое ничего не значащие кликухи. Впрочем… Я не психиатр, но кое-что понимаю в человеческой психике.
– Все настолько плохо? Наш генерал безумен?
– Нет… По крайней мере не в медицинском смысле.
Он грустно усмехается. Помолчав, продолжает:
– Но он слишком много воевал, а война меняет людей.
– Уродует…
– Не знаю… Не обязательно… Но она их меняет, это несомненно.
– И наш генерал…?
– Наш генерал стал человеком войны, а может таким и родился. Он не может жить без войны, он ею пропитан и сама война живет в нем. Они срослись воедино: он и его война, срослись в жутком симбиозе. Поверь мне, когда наша страна перестанет воевать, он долго не протянет.