Две недели на соблазнение - стр. 20
С Джулианы было достаточно. Она быстро прошла мимо Марианны и вошла в дамский салон, где женское трио припудривало носы и поправляло прически перед большим зеркалом у одной из стен. Одарив дам широкой улыбкой, она получила извращенное удовольствие от того, как те оцепенели, ошеломленные ее внезапным появлением.
Одна из сплетниц, очень красивая и ужасно злая леди Спарроу, вышла замуж за виконта, богатого, как Крез, и вдвое старше ее, вышла за три месяца до того, как он умер, оставив в ее распоряжение огромное состояние. С виконтессой была и леди Дэвис, которой явно показалось мало ее легендарной оранжевой феерии, поскольку она была в ужасном платье, делавшем ее жутко похожей на огромную круглую тыкву. Третьей же оказалась девушка, которую Джулиана не знала. Это была миниатюрная блондинка с круглым лицом и большими, широко распахнутыми глазами. Джулиана невольно подивилась: как малышка оказалась с этими гарпиями? Ведь они ее либо убьют, либо превратят в такую же гарпию. Впрочем, ей не было до этого дела.
– Так вот, дамы… – сказала она непринужденно. – Иные, поумнее вас, убедились бы, что они одни, прежде чем затевать подобный разговор.
Леди Дэвис открыла и закрыла рот, сделавшись ужасно похожей на рыбу. Девушка с невзрачным лицом вспыхнула, стиснув перед собой руки. А вот леди Спарроу, тотчас овладев собой, заявила:
– Возможно, мы прекрасно знали о вашем присутствии. – Она презрительно усмехнулась. – Просто не боялись вас оскорбить, вот и все.
В этот момент Марианна выплыла из передней, и послышалось коллективное «ах!» – до сплетниц дошло, что здесь еще и герцогиня Ривингтон.
– Что ж, очень жаль, – сказала она надменным тоном, вполне соответствующим ее титулу. – Поскольку и я считаю себя крайне оскорбленной.
Так же гордо и надменно Марианна выплыла из комнаты, а Джулиана мысленно улыбнулась безупречной игре подруги. Затем перевела взгляд на группу женщин и медленно приблизилась к ним, получая удовольствие от их замешательства.
– Не тревожьтесь, дамы, – сказала она. – В отличие от моей подруги я не оскорблена. – Она помолчала и, убедившись, что полностью овладела вниманием женщин, добавила: – Однако вы бросили мне вызов, и я принимаю его с величайшим удовольствием.
Когда она покидала дамский салон, в ней бурлили гнев и отчаяние. Конечно, она с самого начала знала, что о ней будут сплетничать – иначе и быть не могло. Просто она думала, что сплетни уже прекратились.
Но нет, не прекратились.
И не прекратятся.
Потому что это ее крест.
Она носила клеймо своей матери, о которой злословили до сих пор, даже через двадцать пять лет после того, как она бросила мужа, маркиза Ралстона, и своих сыновей-близнецов, сбежав от блестящей аристократической жизни на континент. Она осела в Италии, где околдовала отца Джулианы, простого торговца, который божился, что никогда в жизни ничего больше не желал, чем ее – черноволосую англичанку с яркими глазами и ослепительной улыбкой. Она вышла за него, и Джулиана теперь расплачивалась за столь безрассудное поведение своей матери.