Два месяца плена - стр. 5

– Вы меня так напугали, – усмехаюсь я, заметив что старик упивается моим страхом.

– Вижу, – он тоже улыбается и даже тихо смеётся.

 Я ж говорю, садист.

Не знаю, что там за Андрюша, но я рада, что пролетаю мимо деда.

 – Ты сильно побледнела, теперь под цвет халатика.  Но красива, Зоенька. Знаешь, что ты невероятно красива?

 – Помню, кто-то говорил. Вроде как мама, – замогильным голосом отзываюсь я.

 – Меня зовут Анатолий Борисович.

 – Очень приятно, – честно вру.

Действие таблеток проходит.

Я оказываюсь в страшной реальности.

*****

Они меня пугают. Серьёзно. Пять здоровых мужиков за столом, и я не знаю, куда девать свой зверский аппетит. Набросилась бы на еду, но, как моя сестрёнка Маруська, клюю из тарелки по чуть-чуть. Потому что на меня пристально смотрят, и мне неловко.

Марусенька. Девочка моя. В папку была моя младшая сестрёнка. Тощенькая, а с фигурочкой. Была… Хоть бы всё хорошо у них с Ником сложилось.

Найдут моих детей?

А я в маму. Фигура есть, вес тоже. Аппетит нормальный.

             Сутки почти не кормили, вот предложили отобедать. На яхте. За окнами проплывает прекрасный пейзаж лесной реки. Тайга густая, хвойная. Река неширокая. Куда везут, не знаю. Обмолвился старый дед, что буду жить в каком-то доме на берегу реки.

 На столе — белая скатерть, посуда вся дорогая: из тонкого фарфора. На обед мясо с грибами в сметанном соусе. Вкусно! Но кушать приходится медленно. На меня устремлены пять пар ненасытных глаз. Сами едят, но на меня смотрят.

Мужики до тридцати лет, все здоровые, кареглазые в основном, не удивлюсь, если семья одна. В футболках тёмных, что натянуты на крепкие тела. Очень неожиданно, от них не воняет мужицким потом или парфюмом. Эта здоровая пятёрка богатырей благоухает полевыми цветами и специями.

Интересно.

Вымылись что ли только что.

Для чего?

Я до последнего хочу верить, что меня не будут использовать как проститутку в борделе. Пять мужиков за раз – слишком много. Я не потяну, я лучше в речке утоплюсь, чем такое пережить.

Но выбор у меня небольшой. Я – раб. Так сказал Анатолий Борисович — мой покупатель. Дед очень странный. Спокойный, уравновешенный. Он даже оскорбляет меня таким умиротворённым голосом, что принимаешь всё за констатацию факта. Импозантный дед, но очень неприятный в общении. Чем дальше мы от города, тем нетерпимее становится. Слова грубые не употребляет, но взгляды кидает с отвращением.

 – Пятый, – неожиданно нарушает тишину здоровый парень, что сидит напротив меня. У него голова большая, волосы в разные стороны торчат. На руках наколки.