Два месяца плена - стр. 6

– Четвёртый, – жуёт мясо другой.

Это они обсуждают, какой размер у мой груди. Уже дыры своими глазками-буравчиками в моих титьках просверлили.

 – Пятый, – опускаю глаза и решаюсь еде больше внимание уделять, чем мужикам. Если будут насиловать, мне силы пригодятся.

Мне уже страшно. А ещё обидно до боли в груди. Да, я неправильно жила всё это время, но я – не шлюха. Я не продажная. У меня есть принципы и жизненные устои. Почему девки гуляют и развлекаются с разными мужиками каждую неделю, и это называется «весёлая молодость», а как только за свой разврат получаешь деньги, сразу – проститутка?

Я перелистнула страшную страницу своего прошлого. На фига оно постоянно всплывает? Я семью хотела, мужа надёжного. А так и не получилось… Да и хрен с ним, что теперь жалеть. Вон меня ждут самцы ядрёные.

Чего ждут, кстати? Когда я поем?

Я продолжаю медленно кушать. Чувствую себя стройнее, моложе. Особенно на фоне пятерых парней так совсем стройняшка.

 В каюту входит Анатолий Борисович в белой рубашке и коричневых брюках.

Я человек наблюдательный. Вот эта вся компашка, включая девицу, что следом за Анатолием Борисовичем шмыгнула к столу и поставила дополнительные столовые приборы, имеет одинаковое строение тела. У них большие головы и мощные фигуры с широкими бёдрами. Грузные и здоровые.

 Девка тоже. Никакой талии на её бочкообразной фигуре даже близко нет. Я поначалу обрадовалась, что она бегает по палубе. Но эта сучка лохматая так на меня взглянула с отвращением и презрением, что я поняла, мне она не помощница в побеге.

А в  том, что я сбегу, даже не сомневалась.

– Спасибо, Милана, – старик чмокает девчонку в толстую щёку, и она тоже его целует.

– Будешь десерт, папочка? – прокуренный хрипящий голос у деточки.

 А, ну всё понятно. Папаша любимый. Семейное сходство на лицо.

И эти пятеро…

Сыновья что ли?

На столе очень много еды. Тарелки огромные. Появляется десерт вместе с мордастой Миланой. Аромат от суфле такой, что грибочки с мясом в моём желудке подвигаются, освобождая место для сладкого. Но я даже не намекаю, что хочу попробовать это чудное, воздушное кушанье.

Сидим в тишине. Милана ближе ко мне, она кидает недовольные взгляды. Парни пялятся на мою грудь,

Один дед спокойно смотрит в свой планшет и хмурит боярские брови.

Странно! Всё писец, как странно!

 Я понимаю, меня везут к Андрюше Шатуну, но могли бы объяснить что ли, почему не держат за рабыню, не кормят в отдельной каюте, не угрожают, не насилуют.

Или ещё не вечер?

Вздрагиваю от неожиданности. За панорамными окнами, где мгновение назад виднелся таёжный пейзаж, резко становится темно. Мы попали в какую-то туманность. Мгла настолько плотная, что в каюте воцаряется полумрак. А потом опять резкий свет яркого солнца за окнами.