Друзья леса - стр. 5
“Вот еще бы этот проклятый стук прекратился,” – подумал Туманский, всем телом ощущая неприятные вибрации поезда.
Словно в ответ на его невысказанную просьбу, механический питон замедлил ход и, после нескольких слабых толчков, остановился. Илья Михайлович почувствовал облегчение – ненавистное постукивание прекратилось. За окном виднелись тусклые фонари на перроне очередной маленькой станции. Туманский обхватил обеими руками кружку с остывшим чаем и с удовольствием вытянул ноги под столом, наслаждаясь короткой передышкой.
По укоренившейся писательской привычке он принялся незаметно разглядывать окружающих его людей, цепким взглядом отмечая интересные или необычные детали, которые потом можно будет вставить в книгу. К двум молодым людям с пивом присоединился третий, и звяканье бутылок стало громче. Пожилая пара уже завершила свой ужин и так же энергично и целеустремленно, как до этого поглощала еду, направилась к выходу из ресторана. Полный лысоватый мужчина и мальчик – несомненно отец и сын – тоже завершали трапезу. Отец заботливо подвигал салфетку своему пухлому отпрыску, пока тот с упоением выковыривал из чайной чашки размокшие дольки лимона.
Зрелище этой мирной семейной сцены внезапно отозвалось болезненным уколом глубоко в душе Ильи Михайловича, всколыхнув давно и, казалось бы, надежно упрятанные воспоминания.
“Почему у меня все было не так? Почему мой отец никогда не ехал со мной в поезде и не кормил поздним ужином…” – с горечью пронесся в мозгу вопрос, на который не было ответа.
Маленький Илюша Семечкин – такова была настоящая фамилия видного автора российской фантастики Туманского – обожал отца: такого сильного, доброго и все умеющего. К сожалению, обожание длилось недолго. Когда мальчику стукнуло четыре года отец, всегда регулярно выпивавший, пил уже так, что превратился в совсем другого человека: пьяного незнакомца, которому не было дела до жены и сына, да и вообще до целого света. Ко времени когда Илюша пошел в школу поезд жизни Михаила Семечкина уже стремительно летел под откос: периоды трезвости становились все короче и реже, постепенно сходя на нет, и уже ничто в облике этого опустившегося пьянчуги не напоминало того веселого и заводного парня, покорившего сердце Илюшиной матери. Отец постоянно пропадал из дома, возвращаясь лишь для того, чтобы устроить очередной скандал с рукоприкладством и утащить и продать за водку что-нибудь из уцелевшего имущества. Любовь к отцу увяла под напором всеразъедающего алкоголя, осталась лишь жалость. Жалость к непутевому покойному родителю, к состарившейся прежде времени матери и к себе, так рано лишившемуся нормальной отцовской поддержки.