ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами - стр. 79

– Так вы говорите «да»? Я правильно понял?

– Я так не сказал.

– Не сказали, но дали понять, что если меня не смущает ваша ангажированность, то вы возьмете рукопись на чтение. Так вот она меня не смущает… Вы против насилия, а я доказываю обратное. У меня есть аргументы и мне интересно, что с ними сделает такой человек, как вы… Думаю, вам тоже будет интересно потренироваться, уничтожить, так сказать, своего врага…

– У меня нет врагов.

– Равно как у меня нет друзей. Нет любви. Ничего такого нет. Должность не позволяет…

– А какая у вас должность?

Может, мне и послышалось, но в этот момент Болт вытащил пистолет из кобуры.

– Должность самая простая. Я решаю, кто прав, кто виноват, и поступаю с людьми как должно.

– Вы судья?

– В некотором роде. Но я… Я слишком далек от закона в обыденном его понимании. У меня свой закон.

– И кто его автор?

Ильич развел руками.

– Бытие. Я ему следую. Я ничего не придумываю. Мой опыт, как сказал бы старина Мераб25, нетипичен, но то, чему я следую, в сущности не есть нечто оригинальное. И это тот случай, когда отсутствием оригинальности можно гордиться.

– Насилие не может быть в основе бытия, тогда оно уничтожило бы самое себя.

Не выдержал я, выдав исходный аргумент. И тут же понял, что собеседник меня спровоцировал. Улыбка Ильича в этот раз выражала злорадство.

– Ну что ж, начало положено. Еще не видя рукописи, вы ее уже опровергли. Непрофессионально, – съерничал он. – Критиковать нечто по одному, пусть основополагающему тезису?

– Да, вы правы. Но… Я просто обозначил свою позицию так же, как ранее обозначили ее вы.

– Принимается. Но все же каково ваше решение? Да или нет?

Была ли у меня в тот момент возможность сказать «нет»? Была. Такая возможность есть всегда. Что бы там ни говорили, у человека всегда есть выбор. «Да» и «нет» не ходят друг без друга. Всегда есть оборотная сторона действия, пусть и выглядит она порой как эшафот. Смерть – тоже выбор. Тоже выход. Даже если он ведет туда, откуда выхода нет.

Стоял ли передо мной тогда вопрос именно так? Я не могу утверждать с абсолютной точностью. Чужая душа – потемки, а душа Ильича тем более. Но сейчас мне кажется, что откажи я тогда, и он отдал бы давно ожидаемый Болтом приказ. Даже вижу, как он прощается, выходит из пещерной залы и его сменяет охранник-палач, решая проблему нелегальности шефа в долю секунды. Одной пулей в лоб, без всякого контрольного выстрела.

Однако я был нужен живым. До поры. До конца рукописи. Мою судьбу Ильич решил при первом взгляде. Он лишь оттягивал неизбежное. Вдруг я оказался ему полезен. Он с первых слов почувствовал, что я из того мира, в который он давным-давно хотел попасть. Поэтому милость его измерялась количеством печатных листов – она исходно была конечной. В его глазах и глазах его людей я был приговорен изначально к высшей мере, а до тех пор был мыслящим живым трупом. Понять все это мне удалось лишь после смерти Ильича, такой нежданной и такой для меня спасительной.