Дорога в Тридесятое царство - стр. 37
Эта стадия завершается сама собой естественным путем, когда ребенок встает на ножки, начинает самостоятельно познавать пространство, чувствовать все бо́льшую автономность, знакомиться с «Отцовским Миром», где его желания уже не угадываются высшими существами сами по себе: о них нужно заявлять и, более того, заслуживать их благосклонное отношение.
В процессе развития как каждый ребенок, так и целый народ проходят одни и те же стадии развития. Как утверждает Эрих Нойманн>13, «поэтапная эволюция сознания в равной мере касается как человечества в целом, так и отдельного индивида. Поэтому онтогенетическое[10] развитие может рассматриваться как модифицированное повторение филогенетического[11]».
Каждая стадия имеет свои особые задачи, и если какая-то из них не была решена в соответствующем возрасте, она останется и в последующие годы и будет стремиться к завершению при каждой возможности, при любой относительно схожей ситуации. Жизнь будет задавать один и тот же урок снова и снова, пока он наконец не будет выучен. Если говорить о самой ранней, младенческой стадии, то она может быть успешно закончена, когда малыш, получивший достаточно материнской любви и заботы, естественным образом достигает потребности во все большей и большей автономности.
Из всего вышесказанного мы явственно видим: русская душа не сумела закончить стадию симбиоза с архетипической Матерью обычным путем и обрести своевременную автономность. А посему продолжает русский человек стремиться к тому самому бердяевскому «граду нездешнему» – славянскому раю Ирию, что на индивидуальном уровне будет метафорой той самой беззаботной, блаженной, досознательной стадии, когда все необходимое доставляет сверхсущество, стоит лишь захотеть.
Нам осталось ответить на вопрос, почему случилось с русским народом так, что симбиотическая стадия с Матерью не была закончена естественным образом, а потому и сейчас, через сотни лет, мы не можем толком перейти на новый виток развития.
Действительно, фраза «загадочная русская душа» овеяна какой-то особой поразительной и вместе с тем притягательной печалью. Такое чувство вызывают дети, ставшие жертвами жестокого обращения, или сироты. В их глазах часто можно узреть несвойственную возрасту безрадостную мудрость, в повадках – скрытую под способностью к невероятно долгому терпению природную мощь. Такой малыш способен с поразительным упорством сидеть тихонько в углу и строить какую-нибудь замысловатую башню, не обращая никакого внимания на докучающих сверстников. Однако если те переусердствуют, мало никому не покажется: этот медвежонок надает подзатыльников всем, а затем снова залезет в свою воображаемую берлогу.