Дорога без возврата - стр. 23
– О! Охотнички! И, кажется, я знаю, за каким они оленем, – на бегу бросил Пьер, увлекая приятелей вниз к развалинам. – Вы как хотите, а я – подальше.
– Но мы, вроде, тут ни при чём? – удивился Жиль. – Тебе-то чего бояться?
– Помнишь, я про грамотку говорил? Забыл сказать, печать у меня на ней просрочена. А новую ставить лучше в Париже. В общем, я встречаться с этими охотничками не собираюсь, и вам не советую.
Пьер подхватил свой мешок и скрылся в густом подлеске. Манюэль, наоборот, никуда прятаться явно не собирался. Жиль замер, пытаясь решить, как ему поступить: с одной стороны, Пьер путешествует давно, да и советов плохих никогда не давал, но и южанин-алхимик на дорогах – не первый год. И совершенно спокоен. Наконец, парень решил последовать совету ваганта, подхватил мешок с вещами… но опоздал. К бывшему постоялому двору выскочили собаки, окружили людей, не давая сбежать. Почти сразу подоспели псари, а за ними въехал начальствующий господин.
Хозяин был полной противоположностью молодому шевалье. Попона гнедой лошади – не просто кусок ткани, а украшена разноцветными вставками и металлическими чеканными бляхами. Седло дорогое, сарацинской работы – Жиль видел похожее у своего графа. Да и по возрасту – уже старик, с морщинистым, землистого цвета лицом, с провалившимися щеками, острыми скулами и с длинными седыми волосами, топорщившимися из-под шапки. Вот только взгляд был… Не мутный, подёрнувшийся плёнкой возраста, а цепкий, пронзительный. Страшный. Увидев, кого поймала челядь, старик остановил коня и жестом приказал подвести обоих к себе.
– Кто такие? – взгляд вдруг зацепился за торчащий из дорожного мешка кусок плаща. – Где он?
Манюэль вздрогнул, побелел и сбивчиво начал объяснять, что ни он, ни его друг бродячий школяр, к беглецу не имеют никакого отношения. И что вот совсем недавно видели молодого шевалье у края леса, тот потерял кусок плаща, а Манюэль подобрал и хотел вернуть…
– Ушёл! – раздосадованно хлопнул себя по бедру старик. – Ушёл, паскуда.
Отведя душу бранью, старик переключился на нежданную добычу.
– Кто такие? Из сервов?
– Никак нет, господин, – ответил Манюэль, и оба поклонились. – Я скромный философ, а это мой друг, бродячий школяр.
– Алхимик, значит, – удовлетворённо произнёс старик, – золотоискатель.
Манюэль промолчал: благородный господин – это не школяр-вагант, на которого можно и обидеться, если он приравнивает настоящего алхимика, ищущего тайн «первичной материи» и потерянную в первородном грехе истину, к ничтожным суфлёрам-алхимикам, только и думающим о превращении ртути в золото.