Долгий путь в никуда - стр. 42
На соседней с нашей улицей регулярно пованивала фабрика по производству резиновых предметов бытового обихода, в просторечье обзываемая "Резинкой". На ней изготавливались разные там галоши и прокладки, но нами она ценилась за резинки для трусов, когда они еще не зашивались в ткань, а были просто тонкими длинными коричневыми (белыми) жгутиками с круглым или квадратным сечением в разрезе. Их выбрасывали целыми пучками, наподобие связок вялой зелени, на помойку во внутреннем дворе фабрики. Мы туда лазили и тырили эти резинки. Иногда, сторожа нас ловили и передавали ментам, а чаще развлекались нашими ушами, доводя их до неприличного воспалённого розового состояния.
Резинки по двадцать сантиметров резались нами на отрезки по три-пять сантиметров, и использовались как метательные снаряды. Их наматывали на кончик шариковой ручки, оттягивали свободный конец к колпачку, получая значительное напряжение и заряженное оружие. Ручку наводили на супостата, и начиналась дуэль. Как правило, перестрелки устраивались прямо посреди урока. Так лёгкая забава, разбавляющая учебную скуку. Это если стрелялись двое. В моём случае честной схваткой и не пахло. Но я с маниакальной решимостью отвечал.
Аист выстрелил в меня, прикрылся учебником и беззвучно захихикал. Запасов снарядов резинок у меня было припасено в обрез. Порывшись в карманах, нашёл всего три штуки. Зарядил, навёл и запулил в ответ. Попал по касательной ему по мизинцу. Он тут же разозлился, весь его вид говорил: "Ах ты! Стрелять в меня? Ответишь", – он выстрелил. Его запас резинок превосходил мой в разы, Аист подготовился и, как оказалось, ни он один. Вова Хмелёв, вождь стаи, обернулся и через ряд, изловчившись, из-под подмышки выстрелил в меня. Резинка угодила мне в лоб, чем закрепила за Вовой звание снайпера, и вызвала веселье в рядах моих недругов.
Очень быстро к потехе присоединились Никита Володин и сидящий с ним противный, сыкливый Сундуков. Все они сидели на галерке, и битва проходила вдали от нашей классной Миры. Со стороны могло наблюдаться нездоровое копошение, да и только. Перестрелка шла молча. Я отвечал по мере сил. Резинки подбирал чужие и отправлял с горячим приветом их хозяевам. Мои шансы близились к нулю. На мой один выстрел, на меня обрушивался коллективный залп из четырёх стволов. Хорошо, что ещё подлый Чижов сегодня болел и Хмелёв сидел в одиночестве, а то и он бы присоединился с восторженному веселью. Им было весело, мне – не очень.
Через минут пять обстрела, я решил закругляться. Чего терпеть-то? Я поднял руку и попросился выйти. Мира меня любезно отпустила. Она чуть ли ни с высунутым языком объясняла какой же Захар дебил и на моё бегство не обратила внимания. Кивнула головой, и благословение на побег мне было даровано. На прощанье я высунул язык в адрес Аиста и свалил.