Дочь священника. Да здравствует фикус! - стр. 43
– Как?! – сказал мистер Уорбертон, застыв в показном изумлении. – Уж не хотите ли вы сказать, что для меня еще есть какая-то надежда?
– Конечно есть. Это только кальвинисты и им подобные, верящие в предопределенность, считают, будто вас в любом случае ждет ад, покаетесь вы или нет. Вы ведь не думаете, что англиканская церковь имеет с этим что-то общее?
– Полагаю, у меня всегда есть шанс на оправдательный приговор в силу беспросветного невежества, – сказал мистер Уорбертон задумчиво; а затем более уверенно: – А знаете, Дороти, у меня такое, как бы сказать, чувство, что даже сейчас, зная меня два года, вы все еще не отказались от идеи обратить меня. Потерянная овца, заклейменная Святым Духом на краю геенны огненной, и все такое. Полагаю, вы до сих пор надеетесь, вопреки всему, что я могу в любой день прозреть и явиться к вам на Святое Причастие, в семь утра, холодным, как у черта за пазухой, зимним утром. А?
– Ну… – сказала Дороти, снова почувствовав себя неловко.
Она и вправду питала подобную надежду в отношении мистера Уорбертона, хотя и понимала, что из него вряд ли выйдет хороший христианин. Но такова была ее натура – при виде атеиста она не могла не пытаться направить его на путь истинный. Сколько часов за всю свою жизнь она провела в чистосердечных спорах с темными деревенскими безбожниками, не имевшими ни единого веского довода в пользу своего неверия!
– Да, – признала она наконец.
Ей не хотелось это признавать, но еще меньше хотелось лукавить.
Мистер Уорбертон радостно рассмеялся.
– Вы полны надежд, – сказал он. – Но вы, часом, не боитесь, что это я обращу вас? Как там сказал поэт: «Укушенный поправился, собаке смерть пришла»[46].
На это Дороти лишь улыбнулась.
«Не показывай, что он тебя смутил» – такова была ее всегдашняя максима в разговоре с мистером Уорбертоном.
В подобных спорах, не приводивших ни к каким конкретным результатам, незаметно прошел час, и могла бы пройти вся ночь, будь на то желание Дороти; что до мистера Уорбертона, он обожал поддразнивать ее насчет ее религиозности. Обладая коварным умом, столь свойственным атеистам, он нередко загонял ее в логический тупик, хотя она чувствовала, что права. Они находились – гостья сидела в кресле, а хозяин стоял – в просторной уютной комнате с видом на лужайку, залитую лунным светом; мистер Уорбертон называл эту комнату своей «студией», хотя сложно было представить, чтобы он занимался здесь какой-то творческой деятельностью. К большому разочарованию Дороти, прославленный мистер Бьюли так и не появился. В действительности ни мистера Бьюли, ни его жены, ни романа, озаглавленного «Рыбешки и девчушки», не существовало. Мистер Уорбертон выдумал все это на ходу, лишь бы как-то заманить к себе Дороти, прекрасно понимая, что она откажется прийти к нему tête-à-tête