Добрые люди - стр. 29
Я иду в белой широкой лёгкой ветровке. Всё так же светит ослепительное солнце. Играют и смеются дети во дворе. В нежно-голубом небе плывут редкие белесые лёгкие облака. А мне стыдно, нестерпимо больно и стыдно, и я не знаю, куда мне деться от этого пронзительного чувства виновности: только что я стал вестником, ангелом смерти для близких доброго улыбчивого человека, которого знал совсем немного, совсем чуть-чуть. Жизнерадостный. Жизнелюбивый. Весёлый. Всего мгновение назад. Был человек. И нет его. И точно такого – уже не будет…
Спящий зимник
Пролетаем на вертолете над зимником. В нём, словно тёмные личинки гусениц в бесконечном белом узком пенале, мирно стоят Камазы-длинномеры. Середина дня. Почему стоят? Спят. Почему спят? Потому что опытные водители-дальнобойщики на зимнике днём всегда спят, а неопытные, или по приказу далекого городского начальства, которое, возможно, тундры и не нюхало, или просто сами без царя в голове – те едут. Особенно в ясную солнечную погоду, когда уже точно: лучше всего лечь спать.
Почему? Потому что солнце! Всюду – солнце, и всюду – нестерпимо сверкающий солнечный снег! И никакие темные очки от этого уберечь не могут. Перед глазами водителя за несколько часов монотонной снежной дороги всё превращается в сплошную сияющую пелену. Он перестает видеть свой путь, глаза воспаляются, краснеют. В них начинаются нестерпимые рези, и наступает так называемая «куриная слепота»…
А вот по ночам – наоборот. При свете фар рельеф дороги выделяется очень четко, каждый комок снега отчетливо различим на всем протяжении гладкой на сотни тундровых верст белой скатерти снега. Ночью зимник в тундре – оживленная десятками огней проезжающих по нему грузовых машин, вездеходов, тракторов и бульдозеров пульсирующая транспортная артерия.
Конец ознакомительного фрагмента.