Добрые люди - стр. 27

Врачи настояли на курсе антибиотиков. Вот уже в восьмой раз после тех событий. Но он не жалеет ни о чём. Потому что по-другому для него было невозможно поступить.

Дмитрий Николаевич, не болейте. Если увидимся, обязательно снова пожму Вашу руку. По-мужски. С уважением.

Сегодня суббота. Ровно неделю назад в нашей больничной палате на шесть человек (два места были свободны) появился высокий моложавый мужчина лет пятидесяти с блуждающей хитринкой в глазах и лёгкой улыбкой под ровной седоватой щёточкой усов. Представился Игорем. Фамилия – Бондаренко. Пятьдесят два года.

Новый обитатель палаты оказался весьма общительным, легко поддерживал разговор на любые темы: и о политике, и о женщинах, и о спорте, да о чем угодно. У него всегда было что сказать и чем поделиться. Очень эрудированный и с юмором. Тут же обменялись анекдотами. Примерно через час после своего появления, когда Игорь узнал, что в выходные дни после всех назначенных процедур, когда в отделении кроме дежурного врачей уже нет, меня отпускают ночевать домой, он попросил меня наведать его родных, чтобы сообщить им о своём местонахождении. Ему нужны были зубная щётка, мыло, полотенце, тапочки, сотовый телефон для общения и что-то ещё – по мелочи. Я попросил его записать нужный адрес для памяти. Он оторвал клочок газеты, написал на нем пару строк и вручил мне. Вскоре я был по указанному им адресу. В подъезд просто так не войти, надо набрать номер квартиры и дождаться ответа. Но не успел я это сделать, как дверь в подъезд открылась сама. Поднялся на третий этаж, позвонил. Дверь открыла молодая невысокая женщина в домашнем халате. Я сообщил, что Игорь в больнице и передал клочок газеты с его записью. Она поблагодарила меня, улыбнулась и сказала, что к нему уже поехали. Как я понял: она – невестка Игоря, а поехали к нему – сын и внук… На этом моя миссия завершилась.

В палате помимо исполнения медицинских предписаний особо делать нечего. Оттого её обитатели достаточно разговорчивы и откровенны. Окончится срок больничной «отсидки», разъедутся люди по своим прежним местам, и, может быть, не увидятся никогда. Это как в поезде с попутчиками по купе. Наши с Игорем койки стояли рядом, и за несколько дней мы многое друг о друге узнали. Мужчина он из себя видный, зарабатывает в Газпроме очень неплохо, взрослый сын живет отдельно – своей семьей, а сам он с женой давно развелся. Весь этот набор наверняка делал его весьма привлекательным для дам. А до пуританина, монаха или девственника, судя по общению с медсестрами, ему было далеко, как до озера Титикака. Смутил меня поначалу его длиннющий свежий вертикальный шрам на груди – почти от шеи и чуть ли не до середины живота. Выяснилось: в ноябре при осмотре у него обнаружили инфаркт. То есть, о том, что у него был инфаркт, сам он, по его словам, даже не догадывался. В марте его положили на операцию, сделали шунтирование: заменили ему кровеносный сосуд его же веной, взятой из ноги (там – между коленом и стопой – тоже шрам). Вроде дела пошли на поправку. И вот в мае пригласили его на осмотр, посадили на велосипед – крутить педали, и вдруг кардиолог объявляет ему, что у него день или два назад был повторный обширный инфаркт. Игорь удивляется и возмущается, поскольку никаких ощущений ухудшения здоровья у него не было. Однако его немедленно госпитализируют. Так, по его словам, он, несмотря на свои протесты, оказался в нашей палате: без вещей и связи с родными.