Добро пожаловать в обезьянник - стр. 42
– Итак, Герберт, прежде чем обсуждать дальнейшие действия, вы должны решить, чего хотите от своих вложений: роста или дохода. – То была стандартная фраза всех консультантов. Бог знает, чего он хотел от вложений. Явно не того, чего обычно хотят люди, – то есть денег.
– Поступайте как знаете, – равнодушно проговорил Герберт. Он был чем-то расстроен и не обращал на меня внимания.
– Герберт… послушайте, вы должны смириться с этим: вы богатый человек. И теперь ваша цель – выжать как можно больше из своих вложений.
– Потому-то я и обратился к вам. Пусть это будет вашей целью. Не хочу забивать голову всеми этими процентами, налогами и рисками – это ваша задача, а не моя.
– Ваши адвокаты, полагаю, перечисляли дивиденды на счет в банке?
– Большую часть. На Рождество я взял оттуда тридцать два доллара и еще сотню пожертвовал церкви.
– И каков ваш баланс на настоящий день?
Он вручил мне сберегательную книжку.
– Неплохо, – сказал я. После того как Герберт раскошелился на Рождество и церковь, на счету у него осталось 50 227 долларов 33 центра. – Позвольте спросить, о чем может печалиться человек с таким балансом?
– Опять получил нагоняй на работе.
– Купите эту несчастную лавку и сожгите, – предложил я.
– А что, я бы мог, правда? – Его глаза на миг сверкнули безумным блеском и вновь потухли.
– Герберт, вы можете позволить себе все, что заблагорассудится.
– Пожалуй, вы правы. Но тут ведь как посмотреть…
Я подался ближе.
– И как же вы на это смотрите?
– Я считаю, что всякий уважающий себя мужчина должен сам зарабатывать себе на жизнь.
– Но, Герберт…
– У меня чудесная жена и ребенок, славный дом, машина… Все это я заработал честным трудом. У меня есть обязательства – и я их выполняю. Могу с гордостью сказать, что оправдал надежды матери и ничуть не похож на своего отца.
– А каким был ваш отец, если не секрет?
– Я не люблю о нем говорить. Дом и семья ничего для него не значили. Больше всего на свете он любил низкопробную музыку и кабаки.
– Но музыкантом он был хорошим?
– Хорошим? – На миг в его голосе послышалось даже волнение, он весь напрягся, словно хотел сказать нечто важное, но потом вновь обмяк и равнодушно продолжил: – Хорошим? Ну да, в каком-то смысле… техника у него была неплохая.
– И вы это унаследовали.
– Запястья и руки – может быть. Слава Богу, больше во мне от отца ничего нет.
– И еще любовь к музыке.
– Я люблю музыку, но никогда не позволю ей стать для меня наркотиком! – проговорил он с чуть излишним жаром.
– Так-так… Понятно.
– Никогда!
– Простите?
– Я говорю, что музыка никогда не будет для меня наркотиком! Я придаю ей большое значение, но это я хозяин музыки, а не наоборот.