До свидания, Сима - стр. 42

– Но как вы побежали к своим? – изумилась я. – Вас же ранило в ногу!

– О, это была сущая царапина, – отмахнулся обаятельный рассказчик. – Помню, обо мне тогда писали во всех фронтовых листках и называли «ангелом Белорусского фронта».

Потом он пустился в уморительный пересказ своих партизанских приключений во вражеском тылу, во время которых он то и дело хватался вместо винтовки за гитару, и танковое окружение, как по волшебству, превращалось в пляшущий хоровод, а лесная перестрелка в агрессивное аргентинское танго.

Никого кругом не было, кроме синего-синего моря, стаи больших покачивающихся над волнами чаек с кривыми, как бумеранги, крыльями да красного самолетика с громоздкими поплавками, который низко прожужжал над нами, одарив нас своей мгновенно скользнувшей по молу тенью.

Впрочем, Валентин не только превозносил себя, он всегда держался очень мило с другими, был приветливым и щедрым на похвалы. Он вечно делал мне разные глупые комплименты. Особенно ему нравились мои крупные белые зубы, даром что свой последний родной зуб я оставила на берегах Амура, вгрызаясь в куски самолетного лома. Ах, эти волшебники стоматологи! Что они делают с легковерными сердцами мужчин. Но, слава богу, тогда еще не трансплантологи.

– Вы самый романтический мужчина, которого я встречала, – не отставала я от него в любезностях. – В наше время сила и благородство сочетаются очень редко. Рядом с вами любая хрупкая женщина почувствует себя как за каменной стеной.

– Какая напраслина! В наш трудовой век героизм встречается и среди молодежи, – кокетничал мой кавалер, искоса посматривая на мои подлетающие над водой голые ноги и полные загорелые бедра. – Вы же, Раисасанна, поистине самая прекрасная и трезвомыслящая женщина в мире.

Я была тогда еще особой неопытной в творческой среде, и, наверное, поэтому своей нежностью, добротой и красноречием он приводил меня в настоящий восторг. Его песни погружали меня в неизбывную лирическую тоску, в которой я становилась белозубой героиней-красавицей с тонкой розой в хрупкой руке, а он моим романтичным героем в золотой жилетке и с широким шелковым шарфом. Ах, мой бедный Валечка! Если бы он хоть разок побывал на лесопилках моего тюремного прошлого…

Однажды, когда мы возвращались ночью из клуба, где он выступал, в темном переулке нам преградили дорогу хулиганского вида мальчики в потрепанных кепках.

– Гони гитару, дядя, – поблескивая ножами, сказали ребята, и кто-то харкнул Валентино на жилет.

– Дорогая, главное, это проявлять хладнокровие и выдержку, – шепнул мне мой находчивый кавалер. – Вы посмотрите, что у вас есть для них ценного в сумочке.