Днище - стр. 4

Пиня сидел на скамейке у подъезда, провожая прохожих взглядом, которого не было видно из глубины лица, опухшего, как надутая кожаная грелка. Он был матёрым жителем улицы, с помощью алкогольных излишеств исключившим себя из бытовых дрязг и четырехугольника семьи, состоявшего из жены и двоих детей. Благоверная, в силу неверных представлений о жизни терпевшая его восемь лет, в один прекрасный день просто поменяла в двери замки, отравив бандеролью в форточку Пинины пожитки.

Сколько он так жил, неизвестно, но никто не знал, что написано в его паспорте в графе «имя, фамилия, отчество», и был он просто Пингвин. Пиня. За время такой аскетической жизни его мировоззрение и приоритеты сильно поменялись. Трезвость ума и бодрость духа были теперь равноценны мучительной гибели. Поэтому, не найдя в себе никаких талантов и способностей, Пиня стал доставлять оральные удовольствия своим более удачливым коллегам, которые иногда подшаманивали на погрузке-разгрузке чего угодно за еду, алкоголь и даже деньги. Это была каста, от которой веяло сытостью и хмелем, и к которой было выгодно примазаться. Способы же интеграции значения давно не имели, поэтому Пиня был всё время под мухой и даже иногда чувствовал приятную тяжесть в желудке от яств, щедро бросаемых ему прямо на землю.

К скамейке подошёл Лёня Куц, которого все называли Куций, подсел к Пине и, не здороваясь спросил:

– Слушай, ты Валерку не видел?

– Не, – сказал Пиня, мотнув головой, от чего его повело в сторону, и стал изображать Пизанскую башню, хоть никогда не был за границей.

Куций с завистью покосился на Пиню, потому что сам он ещё не перешагнул ту невидимую грань, за которой было уже не дно, не самое дно, а полная, огромная, бездонная чёрная дыра, называемая в народе просто: «жопа». Чёрная дыра, втягивающая в себя время, пространство и нормы морали.

Лёня стал вымещать свою злость на более слабом и обеспеченном, как это испокон века принято у революционного класса.

– Слышь, пидар, тебе сколько лет-то? А? – задал он первый пришедший в голову вопрос. Логика таких тестов оставляла желать всего наилучшего, а вот результат ещё никогда не подводил. Ещё пара вопросов, и можно отвести душу, попинав незадачливого собеседника, который всё равно ничего не примет на свой счёт.

Пиня пожал плечами, продолжая с философским упорством созерцать улицу.

– Слышь, чё молчишь? Не уважаешь меня, что ли? А, сосало распухшее?

Будь Пиня буддистским ламой, медитировать много лет подряд для него не составило бы особого труда. Реакции с его стороны не было настолько, что это могло вывести из себя и более чувствительного собеседника. Оставался вопрос №3 про остроту слуха с последующим вызовом на дуэль, где у Пини было столько же шансов одержать победу, как у сборной России по футболу на чемпионате мира.