Династия. Белая Кость - стр. 49
– Его зачитали на суде, – добавил Айвиль.
– Меня на суд не пустили, – продолжила Лейза. – Я находилась под домашним арестом. Мне потом рассказали, что в прошении говорилось о белой кости, пурпурной крови и золотых крыльях.
– Не прошение, а угроза, – тихо заметил Айвиль. – Во всяком случае, так показалось мне и моему отцу.
Лейза со стоном выдохнула:
– Я просила отдать мне стихотворение. Хотела сохранить как память. А мне сказали, что его выбросили. Получается, обманули.
– Если эта бумага сохранилась, вы её получите, – пообещал Айвиль и натянул поводья. – Миледи! Стойте на месте!
Путь загораживала телега. Впряжённая в неё лошадь дрожала так сильно, что оглобли ходили ходуном. На дороге лежали, утопая в грязи, тела. Вокруг валялись тряпки, втоптанные в чёрное месиво. Видимо, люди ехали на поле Живых Мертвецов, а их ограбили и убили.
Рэн спрыгнул с коня, забрал у Выродка факел и склонился над молодой женщиной. Бледное лицо и застывшие глаза, устремлённые в небо. Горло перерезано, одежда залита кровью. В пяти шагах от неё лежала маленькая девочка, уткнувшись лицом в землю. Ей воткнули нож в спину. Нож забрали; о ширине клинка подсказал разрез на стёганой кофте. Рэн присмотрелся к следам. Девочка умерла не сразу, барахталась и ползла к матери. Из-под телеги торчали босые мужицкие ноги. Рядом стояли сапоги и валялись продырявленные башмаки.
Рэн выпрямил спину и заметил мешок, кем-то оброненный между кустами.
– Они не успели далеко уйти. Найдите их!
Сотня Выродков ринулась в лес, и всё вокруг наполнилось звуками: кони всхрапывали, кольчуги звенели, ветки трещали.
Чувствуя на себе взгляды Айвиля и Лейзы, Рэн всматривался в темноту. Если бы горы находились рядом, он бы попросил горных духов обратиться в камни и преградить убийцам дорогу. Но вокруг только грязь, лес и небо.
Шум отдалился и стал еле слышен.
– Довезём их до ближайшей деревни, – проговорил Рэн. – Крестьяне о них позаботятся.
Рыцари уложили тела на телегу, укрыли рогожей и развернули лошадь. Наблюдая за ними, Рэн думал о человеке, который сидит сейчас в клетке и шарит глазами по толпе, выискивая своих родных. Он умрёт от холода, голода и жажды, уверенный, что его бросили. Похоронили заживо.
Теперь шум приближался. Выродки выехали на дорогу и швырнули к ногам Рэна двоих мужиков, одетых в гамбезоны. Один босой: башмаки снял, а натянуть сапоги не успел.
Не пытаясь подняться, мужики озирались и скалились как волки. Одичавшие взгляды, кудлатые бороды, всклокоченные волосы.
Рыцари рывком поставили их перед Рэном на колени.
– Милорд, смилуйтесь, – промямлил тот, что помоложе. – Как перед богом клянусь, никого и пальцем больше не трону.